Бог Ярости - Рина Кент

И чтобы поиздеваться над ним, я провожу неглубокими движениями по его соску. Сексуальное урчание под моими пальцами заставляет меня прикусить нижнюю губу, чтобы подавить собственные звуки удовольствия.

Он — самый привлекательный человек из всех, что когда-либо ходили по земле, красивый в своей уверенности, громкий в своей напористости и абсолютно горячий в своей преданности.

Каждый день я просыпаюсь с его потрясающим лицом и благодарю всех Богов и религии за то, что встретил его. Я никогда не верил в судьбу, пока этот мужчина-гора не перевернул мой мир с ног на голову и не заставил меня полюбить каждую секунду.

Наш путь не был легким. Далеко нет. Но он поддерживал меня на каждом шагу.

Он был рядом, когда папа сообщил, что Грейс покончила с собой в ванной и оставила записку, в которой призналась в содеянном и попросила у нас с мамой прощения.

Моя мама ответила на это тем, что опозорила ее в кругу художников и навсегда исключила из Зала славы художественного совета. Ее также лишили титула.

Часть меня была рада такому исходу. По крайней мере, это означало, что справедливость восторжествовала, и мне не пришлось тащиться в суд.

Хотя я никогда не хотел ее смерти, но и жаль мне ее не было. Мне было жаль себя. Вот почему следующей сложной частью было наконец-то получить помощь.

Терапия — это хорошо, но трудно. Самое главное, что она помогает, и я не настолько заблуждаюсь, чтобы думать, что мог бы справиться с этим сам.

Мне повезло, что у меня самые любящие и понимающие родители, друзья, которые меня поддерживают, очаровательная сестра, и даже Лэн. Мой брат-близнец наконец-то снова стал моим близнецом после восьми лет игры в прятки друг с другом.

Он никогда не будет мягким или эмоциональным, но он всегда будет моим братом. Частью его самого, о чем он часто напоминает мне. Наконец-то в наших контактах появилась «Вторая половинка».

Однако этот процесс был бы невозможен без человека, стоящего передо мной. То, как он поддерживал меня, справляясь с собственными проблемами, стоило всего этого.

Николай позволяет мне видеть его в трудные дни. В те дни, когда не может усидеть на месте, вышагивая взад-вперед, курит и не может заснуть, но это мало отличается от того, когда он буйствует. И что самое приятное, в эти дни он очень, очень выматывает меня. Физически, а не эмоционально. Он не может оторваться от меня и утягивает в темные углы, чтобы мы могли делать друг с другом грязные вещи.

Не то чтобы я жаловался. Мне нравится, когда он становится грубым.

Он говорит, что я успокаиваю его демонов, и это лучший комплимент, который он может мне сделать, тем более что именно благодаря ему я могу бороться со своими собственными демонами.

Иногда, когда он думает, что его разум выходит из-под контроля, он принимает таблетки, и они… ну, мне они не нравятся. Они убивают свет в его глазах и превращают в вялого зомби, который двигается как робот, говорит без интонаций и отказывается выходить из дома. Он не улыбается, даже мне, и выглядит чертовски подавленным.

Я сразу же встал на сторону его отца и посоветовал ему бросить их. Но Николая всерьез пугает перспектива причинить мне боль — чего никогда не случалось.

— Одного раза было достаточно, малыш, — сказал он мне с таким жалким выражением лица. — Я никогда не смогу простить себя, если даже случайно причиню тебе боль, прикоснусь к тебе слишком агрессивно или толкну слишком сильно. Я скорее разрежу свою душу пополам, чем сделаю это с тобой.

Страх в его взгляде тогда разбил мне сердце. Возможно, потому, что это исходило от Николая, который, по словам отца, сразу отказался от самого понятия таблеток.

Но он пил их ради меня.