Бог Ярости - Рина Кент

Кроме того, какого хрена у меня болит в груди?

Может, мне стоит провериться, потому что это дерьмо серьезно беспокоит.

Его улыбка исчезает так же быстро, как и появилась, и мне хочется засунуть руку ему в горло и вытащить ее оттуда. А потом сделать фотографию и сохранить ее навсегда.

— Ты собираешься что-то сказать или так и будешь стоять и пялиться на меня, как гад? — спрашиваю я, используя слова, которые он часто бросал в мою сторону.

Он поджимает губы. Не очень-то приятно, да, урод?

— Просто скажи мне… у тебя что-то было с Анникой?

— Что за черт? Она как ребенок для меня, — я сужаю глаза. — Почему ты спрашиваешь? Тебе лучше не впутывать ее в свои дурацкие игры, или я лично помогу Джереми уничтожить тебя.

Моя кровь бурлит при одной только мысли об этом. Я еще даже не забыл о Кларе, а теперь он хочет Аннику.

Нет, черт возьми, нет.

Да пошло оно.

Я задушу его на хрен.

— Нет, нет, — торопливо говорит он. — Она слишком молода, а я не… я не люблю тех, кто едва достиг совершеннолетия.

Его глаза ярко блестят, и я подхожу ближе, пытаясь понять его.

— Ты ведь знаешь, что мне скоро исполнится двадцать?

Еще одна его улыбка едва проглядывает, и я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, чтобы запомнить этот образ, но он подавляет ее типичным притворством мудака.

— Ты все еще намного моложе меня.

— Намного? Всего три года.

— С половиной.

— С половиной. Господи. Мы все еще в одном поколении, черт возьми. Тебе нужно немного остыть, чувак.

Он хмурится, его губы выдвигаются вперед — чертовски восхитительно.

— Я тебе не чувак.

— Иииии ворчливый Брэндон Кинг делает потрясающее камбэк! — я качаю головой. — Ты просто никогда не разочаровываешь, да?

— Ну, может, тебе стоит перестать давать мне все эти прозвища.

— Какое из них твое любимое? — я подхожу ближе и вдыхаю виски из его рта. Но алкоголь — не единственное, что я чувствую. Меня душит мускус, исходящий от его раскрасневшейся светлой кожи, и нотки клевера и цитрусовых в его чертовых волосах. Черт, его волосы так хорошо пахнут.

Точно ли это не я пьян?

Видимо, мне плевать на свою решимость, потому что я шепчу:

— Ты предпочитаешь цветок лотоса? Чувака? О, или прекрасный принц?

— Ни один из вариантов, — медленно говорит он, его глаза светятся и прикрыты веками, когда он смотрит на меня.

— О, точно, — я стою с ним лицом к лицу и касаюсь губами раковины его уха. — Тебе нравится, когда тебя называют малышом.

Он дрожит рядом со мной. Чертовски дрожит. А может, это из-за алкоголя, и он просто покачивается, но мне все равно. Я предпочитаю верить, что это потому, что я дестабилизировал его.

Я предпочитаю думать, что у него нет иммунитета к моему присутствию, и я проникаю под его кожу так же глубоко, как он проникает под мою.

Лучше бы так и было, иначе, клянусь, я лично отрублю Колю за бесчеловечное воздержание, которое он навязывал мне целый чертов месяц.

Я напрягаю мышцы груди в ожидании удара или толчка, который, как я знаю, не за горами, и жду.

Потом жду еще.

Но ничего не происходит.

Я делаю шаг назад и вижу, что Брэндон дергает себя за волосы на затылке. В остальном он абсолютно неподвижен. Как робот. Глаза уставились на его ноги.

Не моргает.

Не двигается.

Ладно, я поведал немало дерьма, но этот пустой взгляд в его глазах чертовски настораживает.

Что я блять сделал не так на этот раз…?

Брэн вертит головой и отходит, покачиваясь на ногах, и я не уверен, потому ли это, что он пьян или из-за чего-то еще. Его рука опускается, когда он сглатывает.

— Я… лучше пойду.

— Конечно, прекрасный принц. Возвращайся к своему любимому хобби — убегай. Если будешь делать это достаточно быстро, то сможешь достичь своего второго любимого хобби — отрицания — в рекордно короткие сроки.

Его глаза смотрят на мои.