Бог Ярости - Рина Кент

Хаос подтолкнул бы меня к краю, по которому я шел столько, сколько себя помню.

И все же прямо сейчас я слышу хруст трещин в своей стене. Пусть и небольших, но их оглушительный звук отдается в моей затуманенной голове, и я с полным недоумением наблюдаю, как вокруг меня рушится контроль, который я выстраивал годами.

Рушится, разлетается на осколки, оставляя в наружных стенах моего тщательно выстроенного самосохранения дыру в форме Николая.

Я в ловушке, в плену. Я не чувствую ни капли своей самостоятельности или логических мыслей, которые обычно ношу как значок.

Но есть кое-что еще, что я чувствую.

Или кое-кто.

Его сильная хватка на моей челюсти удерживает меня на месте, когда он касается моих губ своими, жесткими и неумолимыми.

Требовательными.

Он прикусывает мою нижнюю губу, оттягивает кожу до боли в нервных окончаниях, и мое сердце колотится, толкаясь и ударяясь о грудную клетку.

Должно быть, я сильно измотан, потому что, когда он проводит языком по моим губам, я не пытаюсь сопротивляться или закрывать рот.

Пугающая мысль заключается в том, что я хочу открыть его.

Моя кровь бурлит от желания, а неорганизованные мысли настраиваются на одну лишь возможность этого.

Чувство, которого я никогда в своей жизни не испытывал.

Как только я нерешительно раздвигаю губы, Николай становится диким. Его язык кружит вокруг моего, сражаясь, погружаясь и лишая меня последних остатков контроля.

В воздухе раздается стон, и я с ужасом осознаю, что он мой.

Его пальцы впиваются в мою челюсть, и он рычит мне в рот, заставляя меня дрожать.

У него вкус беззаконного насилия и запретного искушения.

Вкус как у моего проклятия, сделанного на заказ.

Мои пальцы скользят вверх, и я клянусь, что хочу оттолкнуть его. Поставить его на место. Крикнуть: «Как ты смеешь прикасаться ко мне?».

Но моя рука обхватывает его затылок, и я погружаюсь с головой в опасный хаос, совершенно не понимая, что ждет меня на дне.

Мой язык обвивается вокруг его языка, и я сражаюсь с ним за контроль. За здравомыслие, которого он лишает меня один слой за другим.

Его рука опускается с шеи и скользит к боку, ощупывая и исследуя мою грудь и спину, и я не могу сдержать шипения, которое вырывается, когда он прикусывает мой язык.

Как будто меня целует дикарь — злобный варвар, чья единственная цель — вытащить из меня все самое худшее.

Мои глаза распахиваются, и тут я понимаю, что они были закрыты с тех пор, как его губы прикоснулись к моим.

Я моргаю, глядя на его закрытые глаза, и чувствую, как внизу живота разрастается яма.

Блять.

Трахните меня.

Я не настолько трезв, чтобы сопротивляться, и, черт возьми, не думаю, что пьян только от алкоголя. Мои ноздри раздуваются, и я делаю резкий вдох, наполняя легкие его мятным ароматом. Он смешивается со вкусом алкоголя, сигарет и чего-то еще, принадлежащего только ему.

Мужественный и странный…

Мне хочется думать, что это ужасно странно, но я далек от того, чтобы испытывать отвращение. Если уж на то пошло, я никогда не чувствовал себя в такой ловушке наслаждения, как сейчас.

Он вынимает язык из моего рта и прикусывает уголок губы, а затем шепчет горячим, рычащим голосом:

— Кто лучше целуется, малыш? Клара или я?

— Заткнись… — я не понимаю, почему мой голос звучит так сдавленно и хрипло.

Это чертовски неправильно.

— Как-нибудь переживу, — его напряженные глаза встречаются с моими, когда он проводит языком по моей нижней губе, а затем жестоко облизывает ее. — Ты не выглядел таким уж возбужденным и взволнованным, когда целовал ее. Больше было похоже на обязанность.

Я издаю гортанный звук, а он сосет, а потом снова прикусывает мою нижнюю губу, грубо царапая кожу между зубами, прежде чем отпустить ее.

— Тебе понравилось, малыш? — он говорит так близко к моему рту, что целует меня с каждым словом.