Бог Ярости - Рина Кент

Мой взгляд падает на утонченную татуировку в виде знака бесконечности, который вьется вдоль его бедра. Это тоже одна из любимых.

Я пытаюсь рассмотреть остальные его татуировки, но это невозможно, когда его член стоит от сильной эрекции, почти касаясь пресса.

Я часто видел своих товарищей по команде обнаженными, но никогда не чувствовал себя так напряженно рядом с ними. Да и вообще с кем бы то ни было.

И опять же, Николай далеко не среднестатистический. Все его присутствие без труда внушает страх, но я и близко не напуган.

Все гораздо, гораздо хуже.

Я сгораю от желания прикоснуться к этим мышцам.

Ноздри раздуваются при мысли о том, что на нем останется мой запах. Не чей-то другой.

А мой.

Он голый, но это я — единственный, кого раздевает его пристальный взгляд, которым он скользит по моим расстегнутым брюкам и обмякшему члену, подрагивающему под его вниманием.

Он высовывает язык и проводит им по нижней губе, мой взгляд устремляется туда, и меня снова охватывает воспоминание о моем члене в его рту.

Я не могу не воспроизвести в памяти то, как он прикасался ко мне, но больше то, как он смотрел на меня. То, как он опустился передо мной на колени и обращался грубо, но в то же время чувственно.

Это была самая сильная разрядка в моей жизни. С ней может соперничать только тот случай в переулке.

Предполагается, что секс должен быть бессмысленным, в лучшем случае мягким, а в худшем — мучительным. Но с Николаем это, несомненно, самый интенсивный, умопомрачительный опыт. С Николаем мое освобождение выходит за пределы физического и распространяется на неизвестную, пугающую вселенную.

И меня охватывает инстинкт выживания — убежать.

Открыть дверь и броситься в ночь, а затем сделать то, что у меня получается лучше всего.

Притворяться. Избегать. Отрицать.

Однако мои ноги остаются на месте, и я снова смотрю в его глаза. Но поскольку я настолько не контролирую себя, мое внимание падает на его губы, покрытые синяками, и я дрожу, вспоминая, как он целовал меня.

И как я целовал его.

Как поглощал его, словно пытаясь соединить свою душу с его или что-то столь же нелепое.

— Я знаю, что выгляжу сексуально, но ты должен перестать смотреть издалека и тащить свою сексуальную задницу сюда, малыш, — он садится на край кровати и ухмыляется в своей немного злой манере. — Разденься для меня. Дай мне на тебя взглянуть.

Мои пальцы сами собой обхватывают край воротника футболки, и я стягиваю ее через голову, а затем бросаю на стул. За ней следуют ботинки и брюки, а затем я спускаю трусы до пола.

В результате бега и тренировок у меня неплохое тело, но я не стараюсь выставлять его напоказ. Определенно не до такой степени, как эксгибиционизм, который так любит Лэн.

На самом деле я предпочитаю всегда быть одетым. Но сейчас я испытываю чувство триумфа, когда Николай изучает каждый сантиметр моей кожи, его жадные глаза осматривают меня с ног до головы, как будто он никогда раньше не видел обнаженного мужчину.

— Ты чертовски красив, — изумляется он и протягивает руку в мою сторону.

Я подхожу к нему, но не беру ее. Это как-то странно. Все это странно. Начиная с момента, когда я понял, что испытываю чувства к нему, а не к Кларе, и заканчивая тем, как я кончил ему в горло.

И все же по какой-то причине я не хочу это заканчивать.

Не сейчас.

Я продержусь еще какое-то время.

Он сказал, что потом я смогу свалить все на него. Так что здесь нет моей вины.

Это сон, и я буду наслаждаться им, пока меня не заставят проснуться.

Я скрещиваю руки.

— Я не девушка. Не называй меня красивым.

— Мужчины могут быть красивыми. Например, как я, — он подмигивает и хватает меня за запястье, заставляя разомкнуть руки.

— Твое высокомерие не знает границ.

— Тебе нравится мое высокомерие.

— Продолжай мечтать.