Попутчик - Лорен Биел

Несмотря на то, как чертовски хорошо она ощущается вокруг моего члена и как сильно я не хочу выходить из нее, я делаю это. Самоограничение никогда не было моим сильным навыком, поэтому я борюсь между той частью человечности, которую она вытягивает из меня, и тем, кем всегда был.

Я встаю с кровати, набрасываю на себя простыню и щелкаю выключателем, освещая комнату. Она подтянула штаны, но они все еще расстегнуты.

— Что, черт возьми, с тобой происходит? — Спрашиваю я резче, чем намеревался, хотя ее влажность, покрывающая мой член, делает меня почти слишком голодным, чтобы держаться от нее подальше.

— Я… — начинает она, но остальные слова заглушаются. Ее губы дрожат, и она отводит от меня взгляд. Ее тело сотрясается, и эта сломленная маленькая девочка внезапно снова оказывается передо мной.

Я вздыхаю, проводя рукой по волосам. Собираю все свое самообладание, насколько могу, и подхожу к ее стороне кровати, рука все еще сжимает белую простыню вокруг моей талии. Я приподнимаю ее подбородок другой рукой, заставляя посмотреть на меня. — Что причиняло тебе боль? — Я спрашиваю снова, на этот раз более настойчиво. — Это не от моего члена, так что же это было?

— Синяки, — шепчет она.

— На животе? — Когда я перевернул ее на живот, я был осторожен с ней. Я пытался быть, по крайней мере.

Она качает головой.

— Есть где-то ещё? — Я спрашиваю, но уже знаю ответ. На ее коже должно быть больше отметин, чем то, что она мне показала. Я заставляю ее подняться на ноги, и она вздрагивает, когда хватаю ее за ушибленное запястье. — Покажи мне, — приказываю я. Я не оставляю места для споров.

Когда я протягиваю руку к пуговицам на ее блузке, она выкрикивает "нет", что почти заставляет меня остановиться. Отбрасываю ее руку и возвращаюсь к пуговицам. Она продолжает извиваться и сопротивляться мне. Я отпускаю простыню, и она падает к моим ногам, когда толкаю ее обратно на тумбочку. Лампа качается позади нее. Хватаю ее за руки и прижимаю их к бокам, и она издает всхлип.

— Прекрати бороться со мной, — киплю я.

— Пожалуйста, не надо, — умоляет она. Ее глаза расширяются от страха, как будто она думает, что я возненавижу ее, как только увижу, что скрывается под ее одеждой. Или, по крайней мере, буду думать о ней по-другому. Ее руки снова тянутся к моим запястьям.

— Если ты не будешь держать руки по швам, Селена, то я схвачу свой пистолет, приставлю его к твоей хорошенькой головке и заставлю тебя раздеться для меня. Выбор за тобой. — Она действует мне на нервы до последнего.

Ее руки, наконец, опускаются по бокам и остаются там. Я расстегиваю пуговицы, одну за другой. Она отворачивает от меня лицо, когда ткань расправляется на ее груди. Еще синяки. Они покрывают ее грудину и омывают ее грудь. Я даже не могу воспользоваться моментом, чтобы насладиться ее сиськами, потому что не могу поверить в то, что вижу.

Передняя часть ее брюк все еще расстегнута, но я игнорирую каштановые волосы между ее ног и сосредотачиваюсь на другом фиолетовом пятне, выглядывающем из-под ткани. Я тянусь к ее поясу, и она хватает мои запястья с несомненным страхом на лице. Она забыла мою угрозу, потому что то, что я делаю, страшнее для неё, чем мой пистолет.

— Оставь мои штаны на мне, — умоляет она.

Абсолютно нет.

— Нет, Селена. Я собираюсь увидеть каждый дюйм тебя. Мне нужно знать, где у тебя болит.

Слезы текут по ее щекам, неконтролируемое переполнение ее эмоциональной боли. Я стягиваю с нее брюки, и у меня открывается рот. Еще синяки. Худшее — это большая отметина, которая занимает всю длину ее внешнего левого бедра. Предполагаю, это тот, что причинил ей боль, когда я придавил ее своим весом. Мое колено вонзилось в эту область, удерживая ее ноги вместе, пока я входил глубже в нее. Или, возможно, это была ее грудь, к которой были прижаты руки.