Железная маска - Эдмон Ладусет (1900)

– И где же доказательства, сударыня? – немного помолчав, осведомился король.

– Они в этой шкатулке… на полу… вон там, у ног маркиза де Лувуа…

Король бросил быстрый взгляд на шкатулку, затем его глаза встретились с глазами маркиза, и они поняли друг друга без слов.

– В таком случае, дорогая матушка, – с притворной покорностью сказал Людовик XIV, – я отступаю перед величием вашей клятвы и…

– О Людовик, сын мой! – воскликнула королева, возвращенная к жизни его словами. – Принося подобную жертву, ты проявляешь величие, благородство и щедрость. Ты понимаешь, что уязвленное самолюбие не должно мешать исполнению долга… Я верю в нерушимость твоего слова, Людовик. Клянешься ли ты исполнить свой долг до конца?

– Клянусь, что поступлю по велению моей совести!

– Что же, сын мой, – обратилась королева к монсеньору Людовику, – ты, еще вчера бывший никем, познаешь завтра величие власти. Но молю тебя: люби, береги и защищай того, кто сошел с трона, дабы ты взошел на него… Он ведь тоже мой сын!

Монсеньор Людовик запечатлел на лбу матери долгий сыновний поцелуй и, повернувшись к брату, сказал:

– Трон Франции достаточно велик для нас обоих. Брат мой, я предлагаю тебе половину королевства!

– Господь, благодарю Тебя! – промолвила Анна Австрийская. – Если между моими сыновьями воцарился мир, значит… я… прощена…

С этими словами королева уронила голову на плечо своего только что обретенного сына, и ее душа отлетела.

– Матушка! – вскричал монсеньор Людовик. – Она скончалась!.. Скончалась!

Растроганные Фариболь и Мистуфле преклонили колени. Король быстро подошел к маркизу де Лувуа и шепнул:

– Маркиз, королева мертва. Этим надо воспользоваться… Берите шкатулку и следуйте за мной.

Минуту спустя они уже покинули комнату и, видя, что убитый горем монсеньор Людовик не замечает ничего вокруг, заперли за собой дверь. Щелкнул ключ в замке, что привлекло внимание Фариболя. Но было уже поздно. За дверью раздался голос Людовика XIV:

– Господа, королева скончалась. Останьтесь здесь на страже и никого не выпускайте из этой комнаты до моего возвращения!

– Гром и молния! – пробормотал Фариболь. – Похоже, он забыл, что уже не король, по крайней мере наполовину! О черт! – внезапно вскричал он. – Она исчезла!

– О чем вы, хозяин? – осведомился Мистуфле.

– Мы пропали! Этот нечестивый обманщик унес шкатулку!

– О боже!

– Гром и молния! Как же я не догадался подобрать ее!

Затем, приняв решение, он приблизился к монсеньору Людовику, молившемуся у тела матери, и, дотронувшись до его плеча, сказал:

– Монсеньор, самое время бежать! Ваш брат забрал шкатулку с документами и приказал охранять дверь. Дай бог, если нам удастся ускользнуть по потайной лестнице, если же нет – нам конец!

– Вы заблуждаетесь! – ответил монсеньор Людовик. – Мой брат не способен на предательство.

Сказав это, он вернулся к молитве.

Дверь отворилась, и на пороге возник сержант королевских мушкетеров с наипочтительнейшим выражением лица:

– Его величество желает побеседовать с монсеньором Людовиком.

– Хм! Что-то не нравится мне физиономия этого бездельника, – пробурчал Фариболь.

Монсеньор Людовик встал осторожно, словно боясь разбудить мать, закрыл ей глаза, крестообразно сложил руки, поцеловал в лоб и, взяв маленький нательный крестик покойной, повернулся к мушкетеру со словами:

– Я иду, сударь.

Фариболь и Мистуфле хотели было последовать за ним, но мушкетер остановил их:

– Монсеньор пойдет один.

– Подождите меня здесь, – сказал юноша, желая успокоить их, – я скоро вернусь.

Но как только за ними закрылась дверь, Фариболь и Мистуфле услышали шум борьбы, сдавленные крики и звук падения тела, а затем возглас монсеньора Людовика:

– Предатели! Гнусные предатели!

Потом так же внезапно крики и шум смолкли.