Железная маска - Эдмон Ладусет (1900)

– Там потайная лестница! – сказала королева. – Быстрее спускайся по ней, внизу ты найдешь дверь. Вот, возьми от нее ключ… Но, ради бога, не мешкай! Помни, что в твоих руках мой покой!

Без дальнейших возражений мадам Гамелен исчезла в проходе и вскоре, к полной для себя неожиданности, очутилась на улице, не зная, куда именно идти. Тут она заметила мужчину, которого по шпорам на ботфортах и шпаге приняла за дворянина. Приблизившись, старушка боязливо спросила:

– Сударь, прошу извинить меня за беспокойство, но не укажете ли вы мне дорогу к ближайшей церкви?

– Церкви? Гром и молния! Боюсь, что здешние церкви мне незнакомы. Вот если бы мы были в Марселе!..

– Боже мой! – воскликнула старушка. – Что же мне делать?

– Вы, как я вижу, торопитесь… Вне всякого сомнения, вы ищете священника для какого-нибудь больного. Верно?

– Да, сударь, – ответила несчастная, чувствуя, что слезы вот-вот брызнут у нее из глаз. – Боже, королева умирает…

– Что? Королева? – воскликнул незнакомец, подаваясь вперед.

– Да, сударь. Королева-мать при смерти. Поймите же всю серьезность моего поручения и помогите мне!

– Воистину, добрая женщина, само Небо послало вам меня, не будь я Фариболь! – ответил наш старый знакомый, поскольку это был он. – Я отведу вас в дом одного моего друга, а уж он подберет Анне Австрийской такого исповедника, о каком она и мечтать не смела! Пойдемте же, сударыня, это совсем рядом!

За ночь до описанной нами встречи монсеньор Людовик, уступив настоятельным просьбам своих преданных слуг, остановился в гостинице «Золотой лев», в двух шагах от кардинальского дворца. Он собирался незамедлительно явиться во дворец, что, конечно же, привело бы к неминуемому аресту, а значит – к тюрьме. По счастью, благоразумному Мистуфле и храброму Фариболю удалось отговорить его от подобного безумства. Фариболь же со свойственной ему уверенностью пообещал монсеньору Людовику, что не пройдет и суток, как он изыщет совершенно безопасный способ попасть в спальню королевы-матери.

Юноша пообещал набраться терпения до наступления следующей ночи, однако нервное напряжение не оставляло его, и он не мог оторвать взгляда от окон кардинальского дворца.

Вдруг раздался стук в дверь его комнаты, и на пороге с сияющим от радости лицом появился Фариболь.

– Не угодно ли монсеньору, – сказал он, снимая шляпу, – принять кормилицу его величества короля Людовика Четырнадцатого?

– Кормилицу моего?..

– Да, монсеньор, – поспешно перебил его Фариболь, пропуская вперед мадам Гамелен.

– О монсеньор! – воскликнула старушка, входя в комнату. – Этот добрый человек обещал мне…

Но, внезапно оборвав свою речь, она с возгласом изумления сделал шаг назад. Дело в том, что в этот самый момент Фариболь зажег свечу, и ее свет озарил лицо юноши.

– Боже мой! – воскликнула мадам Гамелен. – Вы… здесь, мой дорогой сир? Возможно ли это?

– Что ж… я… – сбивчиво заговорил юноша.

Но тут у кормилицы короля зародилось некое подозрение, она пристально посмотрела на монсеньора Людовика, как бы ища в его лице одной ей ведомые отличия от королевского облика. Затем, воздев руки к небесам, она в ужасе вскричала:

– Нет! Как я могла ошибиться!.. Вы не король! Все ясно, меня заманили в ловушку!.. – И, обернувшись к двери, она закричала изо всех сил: – На помощь! На помощь!

Фариболь бросился к ней и зажал ей рот рукой. Он был готов задушить ее, но в этом не было необходимости, поскольку бедная старушка от испуга потеряла сознание. Фариболь уложил ее на кровать, ослабив шнур корсажа. Монсеньор Людовик, молча наблюдавший за происходящим, положил руку ему на плечо и спросил:

– Что все это значит?

Фариболь в двух словах объяснил юноше происшедшее и добавил:

– Кроме того, я послал Мистуфле раздобыть подходящую одежду….

– А вот и она! – завершил фразу Мистуфле, входя в комнату. В руках он держал сутану и шляпу священника.