Виллиса [Танцующие призраки] - Коротков Юрий Марксович

Юлька удивленно вскинула глаза: первый раз за все восемь лет педагогиня заговорила о чем-то кроме балета.

— Год почти.

— Я, когда начинала танцевать, три года мать не видела... Полтора часа на самолете. Некогда было... — Наталья Сергеевна помолчала. — Чтобы чего-то добиться, приходится переступать через людей. Сначала через себя. Потом через других. В первую очередь через самых близких и любимых. Поначалу тяжело. Потом ожесточаешься...

— Я так не хочу, — сказала Юлька. Наталья Сергеевна усмехнулась.

— Однако танцуешь вместо лучшей подруги — и уже ничего, не болит, правда?..

А ведь, действительно, Юлька уже обжилась на Светином месте в центре станка: что делать, в конце концов, не Юлька же виновата в том, что случилось... Ни разу не была в больнице у Нины: времени нет. И ни в какой Хабаровск она не поедет работать — будет танцевать в Москве, как миленькая...

Юлька смотрела в серую пелену дождя, тоскливо ощущая свою неприкаянность в этом промозглом мире. Она вдруг почувствовала, что смертельно соскучилась по комнате в интернате, но всем кабинетам, «пыточной», по каждой половице в каждом зале, по гримерке и коридорам КДСа. Господи, когда же кончится этот дождь? Неужели на свете бывает солнце?..

— Алло!.. Алло!.. Наталья Сергеевна! Это Азарова! Наталья Сергеевна, я опаздываю. Здесь погода нелетная, вторые сутки уже!

— Двадцать пятого «Жизель». Ты что, не знала?

— Знала. Я не виновата...

— Если двадцать третьего тебя не будет — можешь вообще не возвращаться, — донесся сквозь шум и треск голос Натальи Сергеевны и следом — сигнал отбоя.

Юлька, понурившись, вышла из кабины.

— Все? — удивилась девушка. — У вас четыре минуты еще.

— А можно другой номер набрать?

— ...Да, — сказал Игорь.

Юлька молчала, у нее бешено колотилось сердце. Трудно было говорить вот так — неожиданно, не собравшись, через всю страну, из переполненного зала, за оставшиеся четыре минуты...

— Алло!.. Слушаю!

Девушка вопросительно кивала за стеклом: не слышно?

— Привет, — сказала наконец Юлька.

— Здравствуй.

Теперь они молчали вдвоем.

— Что же ты не пришел проводить? — спросила Юлька. — Я тебя ждала.

— Я тебя тоже ждал... в тот вечер...

— Меня не отпустили. Но это уже не важно, — торопливо сказала Юлька.

— Это действительно уже не важно. Юлька! Я хочу тебе сказать одну вещь, только это долго и не по телефону...

— Я тоже должна тебе сказать...

— Алло, — вклинилась телефонистка. — Заканчиваем!

— Ты когда прилетишь? — закричал Игорь.

— Не знаю. У нас двадцать пятого спектакль, ты подожди меня потом...

— Конечно. Я обязательно приду! Юлька...

Яркое солнце било в окна автобуса, чистые, по-весеннему широкие московские улицы проплывали за окнами, празднично одетые люди шли от метро к Кремлю.

«Икарус» остановился у служебного входа Кремлевского Дворца съездов. Первым на нижнюю ступеньку соскочил Генка и уперся руками в дверной проем, сдерживая толпу ребят.

— Демин, — прикрикнула Галина Николаевна, — прекрати немедленно! Дети малые, честное слово!

Демина выпихнули из двери, следом гурьбой высыпали остальные.

— Не вижу репортеров, — Астахов в модных черных очках с лейблом вполовину одного стекла огляделся и скорбно поджал губы.

— Этикетку сдери — может, увидишь.

— Да-а, в Японии с цветами встречали...

— А вон цветы.

— Кому бы это?

Поодаль стоял с цветами в опущенной руке Игорь.

— Ленка — фас!

— Это Арзы мальчик, — равнодушно сказала Илья.

— Смотри, — Ия показала глазами на Игоря.

Юлька кивнула.

— Иди. Я догоню, — она отдала Ие сумку, сунула руки в карманы куртки и медленно пошла к Игорю.

— Азарова, после спектакля наговоришься, — крикнула Галина Николаевна.