Протокол «Сигма» - Ладлэм Роберт (2008)

— Должен признаться, что это не точная информация. Она основывается в большей мере на слухах. Но слухах, исходящих от людей, которым много известно.

Выражение лица Меркандетти сделалось удивленным и скептическим.

— А располагают ли эти люди еще какой-нибудь информацией? Название вполне могло измениться.

— Но существует ли какой-нибудь свод данных об изменении названий фирм?

Историк на несколько секунд уставился в потолок библиотеки.

— Существует одно место, которое вам имело бы смысл посетить. Оно называется “Handelsregisteramt des Kantons Zurich” — регистрационный архив всех фирм, основанных в Цюрихе. Каждая созданная в этом кантоне компания должна сдавать туда бумаги о регистрации.

— Прекрасно. И позвольте мне задать вам еще один вопрос. Посмотрите, пожалуйста, вот этот список, — Бен положил на крепкий дубовый стол переписанный своей рукой список директоров “Сигма АГ”. — Вам знакомо какое-либо из этих имен?

Меркандетти не спеша надел очки для чтения.

— Большинство этих имен... Знаете ли, это известные промышленники. Вот этот, Проспери, он принадлежит к теневому миру. Мне кажется, он совсем недавно умер. В Бразилии или в Парагвае, точно не помню. Эти люди к настоящему времени уже умерли или сделались глубокими стариками. О, здесь и Гастон Россиньоль, банкир — он скорее всего и сейчас живет в Цюрихе.

— Он все еще жив?

— Я не слышал о его смерти. Но если он жив, то ему, должно быть, под восемьдесят или даже больше.

— А можно это как-нибудь выяснить?

— Вы не пробовали посмотреть в телефонном справочнике? — профессор вскинул на Бена удивленный взгляд.

— Там целая куча Россиньолей. Но ни одного с таким первым именем.

Меркандетти пожал плечами.

— Россиньоль был крупнейшим финансистом. Помогал восстанавливать нашу банковскую систему после Второй мировой войны. У него было здесь множество друзей. Вполне возможно, что он ушел на покой, переехал куда-нибудь на мыс Антиб и, как говорится, сводит кокосовым маслом старческую пигментацию с плеч. Не исключено, что он старается не привлекать к себе излишнего внимания по каким-то личным причинам. После недавних споров из-за швейцарского золота и событий Второй мировой войны появилось немало людей с очень крайним подходом к данной проблеме; некоторые из них угрожали расправой всем, причастным к этим делам. Даже швейцарский банкир не может жить в сейфе. Поэтому все принимают меры предосторожности, какие находят необходимыми.

Значит, предосторожности...

— Благодарю вас, — произнес Бен, — все, что вы сказали, чрезвычайно полезно для меня. — Он вынул из кармана черно-белую фотографию, которую раздобыл в сейфе “Хандельсбанка”, и подал ее ученому. — А можете ли вы опознать кого-либо из этих людей?

— Не знаю, кто вы по своему призванию, банкир или историк! — весело воскликнул Меркандетти. — А может быть, торговец старыми фотографиями — весьма прибыльная торговля в наши дни. За ферротипии ХIХ века коллекционеры платят целые состояния. Но я не любитель таких вещей. Мне подавай цвет.

— Вряд ли это семейный снимок, сделанный во время отпуска, — мягко заметил Бен.

Меркандетти улыбнулся и поднес к глазам фотографию.

— Это скорее всего Сайрус Вестон... Ну, да, несомненно, это он, в своей знаменитой шляпе. — Профессор ткнул в снимок коротким пальцем. — Этот похож на Эвери Хендерсона, которого давно уже нет на свете. Это Эмиль Менар, создатель “Трианона”, первой из современных многопрофильных корпораций. Этот похож на Россиньоля, но я в этом не уверен. Его всегда представляешь себе с огромным лысым черепом, а не с копной темных волос; но ведь тогда он был намного моложе. А это... — Меркандетти внезапно умолк. Он целую минуту вглядывался в фотографию, а затем положил ее на стол. Улыбка вдруг сошла с его лица. — Что это за шутка? — спросил он Бена, сурово глядя на него из-под очков для чтения. Профессор казался озадаченным.

— Что вы хотите сказать?