Протокол «Сигма» - Ладлэм Роберт (2008)

— Слишком длинные волосы. — Она помахала электрической машинкой для стрижки, сверкавшей хромированным покрытием везде, кроме небольшой обтянутой пластиком части, за которую ее следовало держать. — Именно для этого нам и нужна эта игрушка.

Спустя десять минут его кудри оказались на полу, и он был готов надеть аккуратно сложенную форму армии США, которую подготовил для него Оскар Пейо. Превратившись в стриженого ежиком блондина, он сделался очень похожим на офицера, каким и являлся, если судить по знакам различия на зеленом форменном кителе. Он знал, что офицеры армии США обязаны носить знаки различия при воздушных перелетах. Это отнюдь не являлось самым незаметным способом путешествовать, но быть заметным так, как надо, могло оказаться самым верным средством сохранить жизнь.

— А сейчас лучше всего уносить отсюда ноги, — сказала Анна. — Чем быстрее мы уберемся из этой страны, тем меньше будет опасность. Время играет не на нас, а на них.

Взяв вещи, они прошли по коридору и вышли на стоянку автомобилей.

Дорожную сумку Анны они бросили на заднее сиденье синего “Рено”. Туда же положили и пластиковый пакет, полученный от Оскара. Там лежала пустая бутылка краски для волос, остриженные волосы и прочий мусор, который они не хотели оставлять. В сложившемся положении любая, самая жалкая мелочь могла погубить их.

— Я бы сказала, что мы разыгрываем последние оставшиеся карты, — заявила Анна, когда машина снова выехала на шоссе, ведущее на север. — Штрассер был одним из основателей. Мы найдем его.

— При условии, что он еще жив.

— А есть ли хоть какие-нибудь намеки на это в досье, собранном Зонненфельдом?

— Я перечитывал его сегодня утром, — ответил Бен. — Если быть честным, то нет. А сам Зонненфельд думал, что Штрассер умер, возможно, даже несколько лет назад.

— То ли умер, то ли нет.

— Возможно, что и нет. Вы неисправимая оптимистка. Но почему вы думаете, что нас не сцапают в Буэнос-Айресе?

— Черт возьми, вы же сами говорили, что нацисты, пользующиеся всемирной дурной славой, открыто живут там уже десятки лет. От местной полиции нам следует меньше всего ожидать неприятностей.

— А как насчет Интерпола?

— Я о них подумала — они могли бы помочь нам отыскать Штрассера.

— Вы что, и впрямь спятили? Предлагаете прямиком впереться в логово льва! У них же обязательно есть ориентировка на разыскиваемых преступников, в которой проставлено ваше имя. Скажете, нет?

— Вы, судя по всему, ничего не знаете о том, какие порядки в учреждениях Интерпола. Никто не проверяет ваши документы. Вас считают тем, за кого вы себя выдаете. Я бы сказала, что иметь с ними дело, это не самая сложная операция. А у вас есть предложение получше?

— Зонненфельд сказал, что вдова Герхарда Ленца, вероятно, еще жива, — задумчиво проговорил Бен. — Почему бы не допустить, что ей может быть что-то известно?

— Все возможно.

— Я постараюсь не забыть об этом, — сказал Бен. — Вы что, серьезно считаете, будто у нас есть шансы выбраться из этой страны неопознанными?

— Из этого аэропорта нет ни одного трансатлантического рейса. Но мы можем добраться до какой-нибудь из европейских столиц. Я предлагаю разделиться. Вполне вероятно, что они разыскивают мужчину и женщину, путешествующих вместе.

— Конечно, вы правы, — согласился он. — Я полечу через Мадрид, а вы отправляйтесь через Амстердам.

Они снова погрузились в молчание; на сей раз не столь напряженное и более приятельское. Бен несколько раз ловил себя на том, что его взгляд перескакивает с дороги на Анну. Несмотря на все то, что им пришлось сегодня перенести, она была потрясающе красива. Как-то раз их взгляды встретились. Анна постаралась скрыть смущение за немного кривой усмешкой.

— Извините. Я все время пытаюсь привыкнуть к вашему новому арийскому офицерскому облику, — сказала она.