Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

Боннер не волновался. По ходу процесса он все более убеждался в том, что его собственный армейский адвокат справился бы с работой и без элегантного, острого на слова адвоката Тривейна. Но вместе они тоже кое-что значили! Достойные, уважаемые люди, они упоминали де Спаданте и его помощников с нескрываемым отвращением. Успех их совместной деятельности выразился в том, что многие члены жюри присяжных одобрительно кивали, когда защитники предложили им сделать выбор между солдатом, несколько лет рисковавшим жизнью в джунглях, защищая национальные интересы, и братьями-разбойниками, готовыми ради денег эти самые интересы растоптать.

И все же, где Тривейн?

Боннер пробивался сквозь толпу к выходу. В ответ на приветственные крики и дружеские похлопывания старался изобразить на лице благодарственную улыбку. Заявление для прессы он обещал сделать позже, повторяя готовые клише о своей безграничной вере в юридическую систему страны.

Эти пустые, ничего не значащие фразы вызвали у него глубокое отвращение: он-то знал, что творится на самом деле. Меньше чем через месяц ему придется испытать на себе, что значит ярость военных. Этой схватки ему не выиграть. Ее исход предрешен.

Выйдя из здания суда, он оглянулся на военных, сопровождавших его, и поискал глазами коричневый седан, который должен был увезти его обратно, в камеру. Однако машины не было. Вместо этого к Боннеру подошел незнакомый сержант в новенькой форме и сияющих ботинках.

— Пожалуйста, следуйте за мной, майор.

Автомобиль, ожидавший их на тротуаре, оказался бежево-перламутровым лимузином, над которым развевались на декабрьском ветерке два флага: по одному с каждой стороны кабины. Боннер легко распознал четыре золотых звезды на красном поле полотнища.

Сержант распахнул заднюю дверцу, приглашая майора сесть в машину, но тут на них со всех сторон набросились газетчики, засыпая Боннера вопросами и ослепляя его вспышками фотокамер. Полу не пришлось ничего объяснять: они сами мгновенно узнали генерала, сидевшего в глубине лимузина. Это был председатель Объединенного комитета начальников штабов Соединенных Штатов.

Генерал не шелохнулся и не ответил на приветствие Боннера, когда тот сел с ним рядом. Он смотрел прямо перед собой, на стекло, разделяющее водителя и очень важных пассажиров.

Сержант, пробившись сквозь толпу репортеров, сел за руль. Автомобиль тронулся с места: сначала медленно, разгоняя гудками запрудившую дорогу толпу.

— Этот небольшой спектакль был заказан заранее, майор, — отрывисто проговорил генерал, по-прежнему не глядя на Боннера. — Надеюсь, он вам понравился.

— Судя по тону, вам он совсем не нравится, сэр. Генерал — старший по чину — бросил беглый взгляд на майора и снова отвернулся. Потом потянулся к карману на дверце автомобиля и достал оттуда конверт.

— Второй приказ, который я получил, — передать вам лично этот конверт. Этот приказ точно так же мне неприятен, как первый. Все — отвратительно!

Он передал конверт майору, тот смущенно поблагодарил. По штампу в левом верхнем углу Боннер понял, что послание поступило из министерства армии, а не из Объединенного комитета начальников штабов. Надорвав конверт, Боннер извлек страничку с текстом — копию письма из Белого дома министру армии, подписанную президентом Соединенных Штатов.

Фразы были лаконичны и четки и не оставили никакой возможности ошибиться; писавший был в ярости.

Президент давал указание министру армии немедленно положить конец всем безосновательным обвинениям в адрес майора Пола Боннера. Предписывалось присвоить Боннеру чин полковника и в течение месяца перевести в военную академию для соответствующей переподготовки. По завершении переподготовки в академии — через шесть месяцев — полковник Боннер должен быть прикомандирован к Объединенному комитету начальников штабов в качестве офицера связи.