Тривейн - Ладлэм Роберт (1995)

Официант принес спиртное, и собеседники замолчали.

— Обстоятельства сейчас таковы, что президент одобрит любую кандидатуру, предложенную комиссией, — ответил Уэбстер, как только официант удалился. — Именно это станет предметом обсуждения на ближайших слушаниях в двухпартийном комитете сената.

— Хорошо, хорошо, — согласился Ален и сделал несколько больших глотков. — Давайте плясать от печки. Именно на слушаниях мы можем прокатить Тривейна, признав его негодным на эту должность.

— Интересно бы узнать, как? — недоуменно пожал плечами Уэбстер. — Каким образом вы хотите доказать его непригодность? Скажете, кто-то другой желает занять кресло председателя? Насколько мне известно, Тривейн — кандидатура весьма подходящая.

— Насколько вам известно! — воскликнул Ален и допил свое виски. — А что вам, собственно, о нем известно? Что вы можете знать?

— Только то, что читал: я же наводил о нем справки. Он и его шурин — инженер-электронщик — начали в середине пятидесятых с небольшой компании — занимались исследованиями в области воздушного пространства и кое-каким производством в Нью-Хейвене. Успех пришел к ним лет через восемь, и к тридцати пяти годам оба стали миллионерами. Шурин конструировал, а Тривейн продавал. Затем он скупил половину ранних контрактов НАСА и основал множество филиалов своей фирмы по всему Атлантическому побережью. В тридцать семь Тривейн покончил с бизнесом и перешел в государственный департамент. Не знаю, случайно или нет, но он сделал для государства довольно много...

Явно ожидая похвалы, Уэбстер поднес стакан к глазам и посмотрел сквозь него на Алена. Однако тот не придал особого значения рассказу, а вместо комплимента сказал:

— Дерьмо. Об этом писал «Тайм»... Да, Тривейн большой оригинал — вот что для нас важно. Ни с кем не идет на сотрудничество! Мы убедились в этом, когда несколько лет назад пытались к нему подобраться...

— Ах, даже так? — удивленно протянул Уэбстер и поставил стакан на стол. — Не знал... Так, значит, ему все известно?

— Ну, положим, не все, — качнул головой Ален, — но достаточно... Точно не знаю. Как бы там ни было, мистер Уэбстер, вы явно упустили момент, сделав ошибку в самом начале... А мы по-прежнему не хотим, чтобы он председательствовал в этом чертовом подкомитете! Ни он, ни кто-либо другой, ему подобный! Мы никогда не смиримся с таким выбором!

— Но что же вы можете сделать?

— Заставим его уйти, даже если он принял предложение. Добьемся того, чтобы на сенатских слушаниях делу был дан обратный ход, чтобы сняли его кандидатуру!

— Положим, вам это удастся. Что дальше?

— Поставим своего человека. Это и есть наша задача.

Ален подозвал официанта, кивком указал на стаканы.

— Мистер Ален, почему вы до сих пор не остановили его? — спросил Уэбстер, когда официант ушел. — Ведь вы могли это сделать? Вы сказали, что кое-что слышали о Тривейне — всякие слухи, сплетни... Это же был самый подходящий момент, чтобы покончить с ним, а вы ничего не сделали... Почему?

Избегая смотреть на Уэбстера, Ален глотнул воды со льдом. Поставив стакан на стол, он заговорил с таким видом, будто речь шла о спасении его авторитета, а надежды не было.

— Все дело во Фрэнке Болдвине, — сообщил он. — В нем и этой старой перечнице Хилле!

— Вы говорите про посла по особым поручениям?

— Да. Этот чертов посол со своим чертовым посольством в Белом доме! Большой Билли Хилл! Именно эти ископаемые, Болдвин и Хилл, стоят за кулисами. Хилл, как ястреб, уже два или три года кружит вокруг этого дела. Это он уговорил Болдвина войти в Комиссию по обороне. И они потащили за собой Тривейна... Болдвин выдвинул его кандидатуру — никто не посмел выступить против... Но последнее слово оставалось за вами!

Уэбстер внимательно посмотрел на Алена. И когда заговорил, в его голосе звучала твердость, какую вначале ему удавалось скрывать.