Киммерийское лето - Слепухин Юрий Григорьевич (1983)

— Вряд ли. Это минутное дело. Давай-ка попробуем его раскутать прежде всего.

Они присели около племянника на корточки и начали, мешая друг другу, возиться с его одежками.

— Действительно, ничего не понять, — озабоченно сказал Игнатьев.

— Это его соседка одевала, она всегда так кутает…

— Тетя Ника, а мне узе не нузно, — важно объявил вдруг племянник. — Я узе в станы наделал.

— Ну, Петька! — огорченно ахнула Ника, удостоверившись в том, что так оно и есть. — Ну поросенок же ты, как теперь будешь гулять с мокрыми штанами? Теперь пойдем в садик, ничего не поделаешь, пусть там тебя переодевают… Дима, я тогда отведу его сейчас, ты меня подожди.

— Это далеко?

— Нет, ты жди здесь, это близко, я скоро вернусь…

Ника взяла оскандалившегося Петьку за руку и ушла не оглядываясь. Игнатьев посмотрел на часы, прошелся по всем дорожкам скверика, потом обошел площадь вокруг, рассеянно поглядывая на витрины. Ника появилась через двадцать пять минут, сдержанная и какая-то отчужденная.

— Ты давно завтракала? — спросил Игнатьев.

— Давно, но есть я не хочу.

— Тогда мы пообедаем часа в два, если не возражаешь. А сейчас, я думаю, нам нужно просто сесть и поговорить.

— Хорошо, — безучастно согласилась Ника. — Где, здесь?

— Нет, здесь ты простудишься, пойдем ко мне в гостиницу.

— Ты думаешь, это прилично? Ах, впрочем, не все ли равно. Хорошо, идем к тебе. Ты остановился в «Дружбе»? Тебе повезло, я тоже хотела снять здесь номер, но мне сказали, что мест нет и не будет…

— Сейчас ты у брата?

— Да… они очень милые, но я их стесняю — одна комнатка, это не очень-то удобно…

— Слушай, а ведь здесь совсем зима.

— Сейчас еще ничего, — сказала Ника. — Когда я приехала, было холоднее…

Войдя в холл, где за эти полчаса стало еще более людно, Ника приостановилась и робко глянула на Игнатьева.

— Вдруг меня не пустят? — шепнула она. — Я слышала, в гостиницы посторонних не пускают…

— Только после определенного часа. — Игнатьев улыбнулся. — Ты видела «Твой современник»?

— Нет, мне кто-то из ребят говорил, что скучища.

— Вздор, отличный фильм…

— А что?

— Да нет, просто вспомнилось… там забавный разговор на эту тему. Ну, смелей…

Войдя в номер, Ника нерешительно огляделась.

— С тобой здесь еще кто-нибудь?

— Нет, к счастью. Просто это двухместный номер, считается «люкс»… хотя без ванной почему-то. Ну, раздевайся, снимай свои меха, здесь жарко. Ты знаешь, я ведь не узнал тебя, хотя шел за тобой в двадцати шагах. Пока ты не оглянулась.

— Просто ты никогда не видел меня в этом…

— Ну да, в Крыму ты была одета несколько легче, — улыбнулся он. — Загар сошел?

— Почти. В Москве, когда мы вернулись, мне ужасно не хотелось купаться, боялась стереть загар… Ох, ты сегодня такой нарядный — я ведь тебя тоже никогда не видела иначе как в джинсах и ковбойке… А вот у тебя загар не сошел…

— Он у меня хронический, — сказал Игнатьев, крепко потерев щеку. — Даже бритва не берет. Ну что, мы так и будем стоять?

Ника нерешительно, бочком, присела к письменному столу. Игнатьев сел на кровать напротив.

— Так вот, Ника, — сказал он, уперев локти в колени, соединив концами растопыренные пальцы и внимательно их разглядывая. — Я знаю почти все… во всяком случае, все самое существенное… поэтому ты можешь мне ничего не объяснять и ничего не рассказывать. Вчера я провел вечер с твоими родителями…

— Они уже вернулись? — тихо спросила Ника.