Горменгаст (переводчик Ильин) - Пик Мервин (2014)

– Причем тут, к дьяволу, мой возраст? – огрызнулся, оторвав голову от спинки кресла, Кличбор. Молочно-белые локоны ниспали ему на плечи. – Да ты никогда и не просила моих советов. Ты просто хочешь сказать, что тебе страшно.

– Именно так, – ответила Ирма. Ответила столь тихо и просто, что голос ее показался Кличбору незнакомым. Слова эти вырвались у нее против воли. Кличбор резко повернулся к супруге. Он едва верил своим ушам. Поднявшись из кресла и перейдя безобразный ковер, он подошел к сидевшей навытяжку Ирме. И присел перед нею на корточки. Жалость шевельнулась в Кличборе. Он взял длинные ладони жены в свои.

Ирма попыталась отнять руки, но Кличбор держал их крепко. Она хотела сказать «не будь смешным», но слова ей не дались.

– Ирма, – произнес, наконец, Кличбор. – Давай попробуем начать все сначала. Мы с тобой изменились, но, возможно, так тому и следовало быть. Ты показала мне такие стороны твоей натуры, о существовании коих я и не подозревал никогда. Никогда. Да и откуда мне было знать, моя дорогая, что ты, к примеру, считаешь, будто половина моего штата влюблена в тебя, – или что тебя будет так раздражать моя привычка задремывать? Мы люди разные – по духу, по нуждам, по пережитому. Мы соединились, Ирма, это верно, мы стали единым целым, – но не до конца. Дай же ты отдых своей спине, дорогая моя. Дай отдых своей спине. Так мне будет легче разговаривать с тобой. Я часто просил тебя об этом – со всяческой почтительностью, сознавая, разумеется, что ты вправе поступать со своей спиной, как тебе заблагорассудится.

– Драгоценнейший мой супруг, – ответила Ирма. – Ты слишком много говоришь. Если б тебе удавалось, начавши фразу, ею и ограничиваться, она производила бы впечатление куда более сильное. – Ирма склонилась к нему. – И я тебе вот что скажу, – продолжала она. – Я счастлива видеть тебя здесь, припавшим к моим ногам. Я снова кажусь себе молодой – или могла бы показаться, могла бы, если бы только его схватили, и нашим тревогам пришел бы конец. Это непосильно – непосильно… ночь за ночью… ночь за ночью… О, неужели ты не можешь понять, какая это пытка для женщины? Не можешь? Неужели не можешь?

– Отважная ты моя, – отозвался Кличбор. – Возлюбленная моя, возьми себя в руки. Сколь ни злополучно случившееся, тебе не следует принимать все на свой счет. Я уже говорил тебе, Ирма, ты ничего для него не значишь. Ты не враг ему, дорогая, ведь так? И не соучастница. Или все-таки соучастница?

– Не будь смешон.

– Разумеется. Я смешон. Твой муж, Школоначальник Горменгаста, смешон. А почему? Потому что он подцепил заразу. Подцепил от собственной жены.

– Но в темноте… в темноте… мне кажется, я вот-вот увижу его.

– Вот именно, – сказал Кличбор. – Однако, если бы ты и впрямь его увидела, тебе было б сейчас куда как хуже. Не считая, конечно, того, что мы, как тебе известно, могли бы тогда претендовать на награду.

Кличбор, почувствовав ломотье в затекших ногах, встал.

– Я советую тебе, Ирма, чуть больше доверять твоему мужу. Возможно, он не совершенен. Возможно, есть мужья и получше. Скажем, с более благородными профилями, а? Или с волосами, подобными цветущему миндалю. Не мне судить. И возможно, существуют мужья, которым удалось даже стать Школоначальниками, или обладающие более обширным умом, или такие, чья молодость была ослепительнее в своей галантности. Не мне судить. Но я, такой как я есть, стал твоим. И ты, какая ты есть, стала моею. И оба мы, такие как есть, принадлежим друг дружке. К чему же приводит нас эта мысль? А к следующему. Если все это так, а ты тем не менее трясешься от каждого ночного шороха, я вывожу отсюда, что веры в меня, с тех ранних дней, когда ты готова была лежать у моих ног, в тебе поубавилось. О, ты все продумала заранее… продумала!..

– Как ты смеешь! – вскричала Ирма. – Как ты смеешь!