Ускользающая тень - Крис Вудинг (2007)

Ринн всегда говорил, что мышление у меня извращённое. Это ему даже нравилось, хотя иногда всё-таки раздражало. Несмотря на своё плачевное состояние, чувствую подъём. Держусь на поверхности, продев одну руку сквозь кольцо, и мысленно насмехаюсь над охранниками, которые меня избили. Презираю их за то, что не разделались со мной окончательно. Мне и так хуже некуда, ничего страшнее они со мной сделать не могут. Да пошли они все. Пусть даже не надеются меня сломать.

До меня доносится тихий, заунывный звон колокола, отдающийся эхом в стенах пещеры. Так определяю, что провела здесь уже два оборота. Хотя точно не уверена – один-два раза могла и не услышать, пока спала. Спать тут не так-то просто. Нужно просунуть руку в кольцо по самую подмышку, чтобы не захлебнуться, но потом просыпаюсь оттого, что циркуляция крови прекратилась и рука совсем онемела. Кажется – лучше бы и вовсе не спала. Но что поделаешь? Таково моё наказание.

Некоторое время назад мне спустили ведро воды. Чистой, а не той мути, в которой я плаваю. Выпиваю, сколько могу, приникнув распухшими губами к краю ведра. Ведро вытягивают слишком рано, но и этого достаточно, чтобы продолжать держаться.

Наконец слышу поворот ключа в замке, и дверь со скрипом открывается. Вижу над головой свет факела, совсем тусклый. Но на глазах выступают слёзы, поэтому загораживаюсь ладонью и отворачиваюсь. Мне сбрасывают верёвку, к которой прикреплено что-то вроде грубой сбруи из ремней.

– Надевай, – приказывает кто-то по-гуртски.

Простой приказ доходит до меня не сразу. Медленно протягиваю руку и берусь за ремни.

– Надевай, – снова повторяет голос.

Прикидываюсь, будто по-гуртски не понимаю. Тогда мне начинают объяснять знаками, чего от меня хотят. Послушно пристёгиваюсь. Одной рукой это сделать не так-то просто. Вторая онемела.

Меня поднимают наверх. Я совсем ослабела. Едва могу отталкиваться от стен пещеры, когда в них врезаюсь. А гурта не обращают внимания, знай себе тянут. В верхнем помещении меня ставят на ноги, расстёгивают ремни и ведут прочь, тыча в спину остриём меча.

Меня ведут по коридорам, в которых я раньше не бывала. Одни отделаны корневым деревом древней микоры, другие покрыты узорами из коры лишайниковых деревьев. В стены вделаны маленькие светящиеся камни. Один их вид вызывает острую ностальгию по благам цивилизации. Я уже привыкла к мрачному, жаркому миру сырых пещер, каменных комнат безо всяких излишеств и грохоту литейных. Даже не ожидала увидеть здесь такую роскошь, как светящиеся камни.

Эти коридоры намного чище тех, по которым мне приходилось ходить до сих пор, и украшены намного богаче. На притолоках и держателях для факелов – знаменитые гуртские завитушки. Мимо с тихим шелестом проходят учёные в мантиях, некоторые совсем молодые, с детскими лицами. Кажется, они вовсе не удивляются, столкнувшись с избитой, измождённой эскаранской женщиной, которая только что плавала непонятно в чём.

Меня проводят в комнату, где с потолка свисает фонарь из кованого железа, внутри которого находится светящийся камень. Вдоль стен выстроились стеклянные шкафы и ящики. На рабочей поверхности – перегонные кубы, другие алхимические приспособления и непонятные медные штуковины, издающие тихое тиканье. Рядом – открытые книги и схемы. Чую запах крови.

В центре комнаты – рама в форме креста, наклонённая под углом, к каждому концу приделаны ремни. Рядом стоит тот самый врачеватель, который недавно приходил в кузницу.

Значит, вот зачем они меня сюда привели. Хотят на органы разобрать, как того мужчину.

Нет!