Ускользающая тень - Крис Вудинг (2007)

– После всего, что было? Понять – одно дело, но от этой войны пострадало слишком много людей. И что же, по-вашему, они смогут забыть причинённое им зло?

– Надо же с чего-то начинать.

Говорит Гендак убедительно, однако я с ним не согласна. Никаких дружеских отношений между нашими народами быть не может, и лично я этому только рада. Перебить бы их всех до последнего за то, что они сделали. Вспоминаю, как людей забирали врачеватели, как меня избили и бросили в ту пещеру. Как убили моего мужа. Никогда их не прощу, ни за что. Но гнев мой немного остыл. Теперь я в состоянии его контролировать.

– Ваши Старейшины считают, будто законы Маала приказывают воевать с моим народом. Разве ваше стремление к миру не идёт с ними вразрез?

Гендак разводит руками:

– Мудрость Маала была поистине велика. Я же просто пытаюсь понять ваших людей. А для чего будут использовать мои знания, для войны или для примирения – над этим я не властен.

– А органы у нас вы тоже за этим забираете – чтобы лучше нас понять, да?

– Этим занимаются другие учёные мужи, преследующие иные задачи. Дело в том, что физиология эскаранцев и гурта во многом схожа. Кроме того, на ваших людях можно тестировать новые лекарства и яды, да и для начинающих врачевателей практика неплохая. Солдаты гурта редко берут пленных. Единственная причина, по которой вы до сих пор живы, – мы рассчитываем, что вы принесёте нам пользу. Когда же ваша полезность будет исчерпана, мы от вас избавимся.

Что ж, зато честно. И угроза ясна. Не будешь сотрудничать – пойдёшь под нож.

– Я вам ответил, теперь ваша очередь, – напоминает Гендак.

Отвечаю не сразу – думаю, что лучше сказать.

– Я не разговариваю с другими заключёнными, потому что никто из этих людей мне не близок. Говорить с ними не о чем. Они меня не волнуют.

– А за пределами тюрьмы есть что-то, что вас волнует?

Мой сын. Сын, которого я никогда не увижу. Который дерётся на этой проклятой войне где-то далеко отсюда, думаю я и отвечаю:

– По большому счёту нет.

Меня отправляют обратно в камеру. Лезу вниз по лестнице, а другие заключённые глаз с меня не сводят. Глаза Чарна на покрытом синяками и кровоподтёками лице пылают злобой. Повреждённая рука висит на перевязи. Кожей чувствую его ненависть, но знаю, что ничего предпринять Чарн не осмелится. Я всем дала понять, что со мной лучше не связываться.

Лестницу вытаскивают, и решётчатое окно наверху захлопывается. Иду в угол и молча сажусь. По пути бросаю взгляд на Фейна. Он смотрит на меня, как и все остальные. Кажется, в моё отсутствие его никто не бил.

Не знаю, почему для меня это важно. Просто хотела убедиться, и всё.

Глава 32

Город скрывается глубоко под землей, куда не проникает свет дня. Он занимает всю гигантскую пещеру, неровный каменный ландшафт усеивают огоньки бесчисленных фонарей и светящихся окон. Лампочки ползут вверх по стенам пещеры и свисают с потолка, тёмные сталактиты на котором играют роль люстр. Отблески металлических жил и призрачное свечение лишайника, похожего на далёкие созвездия, искрятся там, докуда пока не добрались огни большого города. На этой тёмной глубине эскаранские племена построили этот мерцающий, переливающийся город и назвали его Вейя – «подземный дом».

Я прекрасно знаю этот город, его площади и аллеи, мосты и памятники, бары, злачные места и тайные общества. Знаю, в каких шахтах разводят экзотических зверей для нелегальных боёв, где за большую плату на кожу могут нанести фальшивые знаки власти, где изготавливают некачественное зелье огненный коготь и продают его двеомингам из трущоб. Посещала и более изысканные заведения, где аристократы курят, пьют и заключают сделки. Видела скульптуры на кладбище Серых холмов, об истинном значении которых знает только создавший их древний народ. Видела и мать, ребёнок которой умер от голода прямо у неё на руках, а та была так пьяна, что даже не заметила.