Дуче! Взлет и падение Бенито Муссолини - Ричард Колье

1922 года приглашенные им на высокие посты представители левого крыла Луиджи Эйнауди и Луиджи Альбертини отказались от предложения. Муссолини понимал, что для эффективного управления государством ему нужны социалисты. Теперь же, после выступления Маттеотти, ему было бы чрезвычайно трудно убедить партийных экстремистов в необходимости привлечения социалистов к работе кабинета министров. Да и социалисты, получившие новые подтверждения террора фашистов, вряд ли пойдут на компромисс.

Звонок в руках де Николы трезвонил без умолку, а в отдаленных уголках палаты фашисты и социалисты начали между собой драку, нанося удары кулаками и ногами и пытаясь руками душить своих противников.

– Уважаемые коллеги, прошу занять свои места, – взывал к ним де Никола.

Боясь крови, он обратился затем к Маттеотти:

– Закругляйтесь, не надо провоцировать беспорядок.

Но непреклонный Маттеотти хотел быть услышанным и возразил:

– Это почему же? Вы, наоборот, обязаны обеспечить мое право на выступление.

Когда же де Никола попросил его говорить поосторожнее, Маттеотти вспылил:

– Я буду говорить так, как это предусмотрено парламентским правом.

И он продолжил свое выступление, хотя стенографисткам было трудно слышать то, что он говорил, из-за продолжавшегося гвалта. Выступление, на которое он планировал затратить двадцать пять минут, продолжалось все девяносто. Каждый приводимый им факт он подтверждал источниками, так что в их правоте сомнений не оставалось. Вот вкратце то, о чем он говорил.

Печатные органы социалистов уничтожены, вся выборная публикация сожжена. Молодые двадцатилетние люди голосовали вместо шестидесятилетних. Регистрационные карточки лиц, побоявшихся прийти на голосование, использовались фашистами под различными именами, что легко доказать, так как почерк везде одинаковый.

Говорить ему приходилось с трудом, ибо шум и крики в зале продолжались и даже нарастали.

– Заткнись! – завопил железнодорожный босс Эдоардо Toppe. – Мы не собираемся терпеть эти оскорбления!

Несколько здоровенных фашистов бросились к трибуне, чтобы стащить с нее выступавшего.

Тем не менее Маттеотти невозмутимо закончил свое выступление словами:

– В связи с вышеизложенным мы требуем аннулирования результатов выборов.

Возвратившись на свое место, он сказал своему коллеге, депутату Эмилио Луссу:

– Я сказал то, что должен был сказать. Все остальное меня не беспокоит.

Как бы шокированный собственной безрассудной смелостью, добавил, обращаясь к депутату Антонио Приоло:

– Я выступил с речью, теперь вы можете готовить свои соболезнования моим родным на моих похоронах.

Свою кончину он предугадал.

Все присутствовавшие в тот день в парламенте обратили внимание на перекошенное от гнева лицо Муссолини, когда он направился во дворец Чиги. Он не видел выхода из сложившейся обстановки и до самого своего конца был связан с людьми, подобными Фариначчи и Тамбурини, приведшими его к власти. Подобно Франкенштейну, он стал жертвой собственного творения. При входе во дворец Чиги он столкнулся с Джиованни Маринелли, сорокапятилетним административным секретарем партии, носившим бородку и золотое пенсне. В манере Генри II, короля Англии, выплескивавшего свое плохое настроение на архиепископа Томаса Беккета, Муссолини выкрикнул:

– Если бы вы не были шайкой негодяев, ни один человек не произнес бы речь, подобную этой.

С таким же неистовством он бросал реплики и замечания чуть ли не десяток раз в день, быстро о них забывая.

На этот раз дуче подал голос одинокого волка слишком открыто.