Источник - Джеймс А. Миченер (1965, 1993)

Старик уделял внимание самым интимным подробностям жизни своего сообщества. Именно Цадок ввел правило, по которому неженатый мужчина не может в одиночестве пасти овец, чтобы это не приводило к мерзостям. Двое молодых и неженатых мужчин, нанимавшихся на период уборки урожая к оседлым земледельцам, не имели права делить одну крышу над головой, чтобы это не приводило к мерзостям. Мужчина не может одеваться как женщина, а женщина – как мужчина, чтобы это не приводило к мерзостям. За столетия жизни в пустыне ибри составили свод толковых и понятных законов, которые Цадок помнил дословно и передавал своим старшим сыновьям, а они исполняли обязанности судей, когда его не оказывалось на месте. «Мужчина не может быть мужем двух сестер, поскольку это мерзость, или матери и дочери, поскольку это тоже мерзость». Однако было существенно важно, чтобы полнокровная жизнь и отдельной семьи, и всего сообщества не прерывалась, а потому Цадок ввел в действие древний закон: если муж умирает, оставив свою жену бездетной, то один из братьев покойного обязан тут же взять вдову в жены и сделать ей ребенка, так как жизнь может продолжаться лишь детьми. Не важно, женаты ли оставшиеся в живых братья, не важно, презирают ли они свою бездетную невестку, они обязаны делить с ней ложе, пока она не понесет. Род умершего мужа должен быть продолжен.

И хотя Цадок настаивал, что сексуальное поведение должно иметь упорядоченный характер, это отнюдь не означало, что он презирал эту важную жизненную функцию. Два года назад, когда ему минуло шестьдесят два года, дети выросли, а у жен было много других хлопот, он как-то увидел в группе рабов, которых его сыновья захватили во время набега на оседлое поселение, особо привлекательную шестнадцатилетнюю девушку. Он забрал ее себе и испытал много радостей долгими ночами, когда в своем шатре обладал ею. Она была хананейкой, поклонявшейся всемогущему Баалу. Лежа с ней и чувствуя, как ее юное тело согревает его уставшее тело, Цадок вел с ней продолжительные разговоры, в которых осуждал хананейского бога. Цадок убедил самого себя, что ему удалось отвратить девушку от Баала и признать истинного бога.

Тем не менее главной радостью Цадока были тридцать его детей. Самые старшие уже вместе с ним возглавляли колено, у них, мужчин и женщин, были свои дети, а некоторые обзавелись и внуками, так что Цадок мог с гордостью говорить: «Счастлив охотник, имеющий полный колчан стрел, которые он может посылать в будущее». Но больше всего его интересовали самые младшие дети – потомство от четвертой жены: отважный и решительный Эфер, который отправился разведывать запад и всегда был готов сразиться с врагами, Ибша, самый юный и спокойный, но, наверное, он серьезнее всех прочих старался понять мир, и, конечно же, семнадцатилетняя Леа. Она была еще не замужем и внимательно присматривалась ко всем мужчинам, в которых отец видел возможных супругов для нее. Если мужчина произвел на свет всего троих детей, то уже может испытывать гордость, а если на склоне дней они проводят с ним время, то этот мужчина неподдельно счастлив.