Источник - Джеймс А. Миченер (1965, 1993)

Правитель Уриэль тут же раскинул руки – одну в сторону Акко, а другую к Дамаску, словно снова взял на себя командование войсками.

– Откуда?

– Вон с той стороны, – показал Зибеон.

И теперь все внимание Уриэля было обращено к востоку.

Первая его мысль была о цистернах с водой, но он успокоился, вспомнив, что они полны. Зерна тоже хватало, и правитель лично убедился, что стены, ведущие к источнику, не нуждаются в ремонте. Затем он вспомнил о тех пятистах земледельцах, что живут за стенами города, и уже было решил отдать приказ протрубить в бронзовые трубы, чтобы их звуки созвали всех в город. Но тут Уриэль мысленно увидел богатые поля, на которых начали густо колоситься весенние всходы, созревающие виноградные гроздья на лозах. Ему не хотелось прерывать эти нормальные процессы, которыми жила земля. Этот момент нерешительности и определил судьбу Макора.

Уриэль не сомневался, что с теми, кто шел по дороге к Макору, можно будет мирно договориться. Поэтому он встряхнул сына за плечи и спросил:

– Зибеон, почему ты решил, что это войско?

– Там вовсе не горсточка. Там сотни людей.

– Ведут ли они с собой овец?

– Да.

Уриэль испытал облегчение. Кочевники столетиями бродили по Ханаану, и в девяти случаях из десяти они не доставляли никаких неприятностей городу, обнесенному стенами, то есть если сами горожане не нарывались на эти неприятности. Чужакам достаточно было бросить взгляд на стены, на гладкие каменные склоны, ведущие к ним, и они были рады унести ноги, если только не решали осесть где-нибудь за пределами городских стен. Там вырастали их небольшие поселения, которые со временем начинали способствовать обогащению города. Уриэль был только рад, что события в очередной раз пойдут привычным путем.

Поэтому он и не отдал приказа трубить в трубы, но все же поднял по тревоге своих солдат, послал их занять позиции на стенах и отрядил охрану к источнику. Велев закрыть ворота, Уриэль поднялся на одну из башен, чтобы рассмотреть приближающуюся толпу. Сначала он увидел лишь пустынную дорогу, залитую ярким весенним солнцем. Она была открыта взгляду вплоть до отрогов горы на востоке, где стоял алтарь Баала. Дорога была точно такой, как и столетия назад – узкая, каменистая и пыльная, она вилась в зелени полей, молчаливо и равнодушно ожидая очередного топота ног. Наконец Уриэль заметил поднятое ветерком легкое облачко пыли, которое повисло над дорогой, предвещая приближение важных событий. В ее колыхании было что-то зловещее, и Уриэль отпрянул от края стены. Но тут на дороге появился осел, за которым бежали двое маленьких смуглых и почти голых ребятишек. Они побежали вперед, чтобы первыми увидеть ждущий их город. Уриэль облегченно рассмеялся.

– Смотреть за воинами! – крикнул он, а ребятишки, завидев могучие стены и башни, остановились посредине дороги, а затем развернулись и побежали обратно докладывать старшим.

Правитель Уриэль все еще смеялся, когда появился первый ибри. Это был покрытый пылью высокий старик в грубовато скроенной одежде, повязанной на талии веревкой, в грубых сандалиях и с посохом в руке. Он был бородат, и его седые волосы падали на плечи. Старик шел с непреклонной решительностью и остановился лишь у главных городских ворот. Если этот старик и испытал такое же удивление, как и его ребятишки при виде мощных стен города, то ничем этого не выдал. Правитель Уриэль обратил внимание, что ни старик, ни появившиеся вслед за ним люди и не взглянули на крестьян, чьи поля тянулись вдоль дороги, – и это было хорошей приметой. Если бы пришельцы собирались заняться грабежом, они бы начали без промедления.