Источник - Джеймс А. Миченер (1965, 1993)

– Пришло время, Мешаб, – сказал инженер, – строить систему водоснабжения.

– Это можно сделать, – пробурчал могучий раб, – если ты решишь одну проблему.

– Их у нас много. Какую именно?

– Шахта, которую мы сможем прокопать. Туннель, который мы сможем пробить.

– То есть тебя не пугает скала? – спросил Удод.

– Ты доставишь нам железные орудия от финикийцев, – проворчал Мешаб, – и мы пробьем скалу. Но когда, скрытые от глаз, мы окажемся на дне шахты, откуда нам знать, где начать пробиваться к источнику?

Удод нервно рассмеялся:

– Моя жена задала точно такой же вопрос.

– И что ты ей ответил?

– Я сказал: «Это моя работа».

– У тебя есть какой-то план? – присаживаясь на истлевшем матрасе, спросил раб.

– Еще с детских лет я помню старую хананейскую поговорку: «Есть три вещи, которые поражают меня, точнее четыре, которых я не смог познать: путь орла в небе, путь змеи на скале, путь корабля в море и путь мужчины к сердцу девушки».

Мерцающий свет лампады бросал блики на голый череп и спокойное лицо строителя, но в его чертах просматривалась физиономия ребенка, который продолжает удивляться чудесам природы.

– Путь корабля в море, – тихо повторил он.

– При чем тут корабли? – спросил Мешаб, никогда не видевший ни моря, ни кораблей в нем.

– Много лет назад, когда я с отцом был в Акко, мы гуляли по набережной и смотрели, как маленький кораблик… Мешаб, он был такой маленький, что скрывался среди волн. Повсюду торчали скалы, под водой скрывались мели, но каким-то образом этот маленький кораблик проложил себе путь прямо в гавань. Как он это сделал?

– Магия?

– Я тоже так думал и спросил у капитана, тот рассмеялся и показал мне на три флага, что высились на крышах домов. «Что они значат?» – спросил я. «Направление», – сказал он и объяснил, что когда моряк увидит эти флаги и выстроит их в одну линию, то, значит, он лег на точный курс к своей якорной стоянке.

Двое мужчин сидели в молчании. Ночные насекомые, привлеченные светом лампы, слетались к ней, а из угла, где на тощих подстилках спали уставшие рабы, доносился храп. Затем Удод сказал:

– И вот днем… – Он остановился, подумал и начал снова: – Я стоял на северной стене у задних ворот и пытался представить, где находится источник. Посмотрев на горный склон, я определил точку, где мы поставим флаг… – Он задумался. – Нет, нам понадобятся два флага.

Едва он успел вымолвить слово «два», как Мешаб схватил его за руку:

– И у нас будет направление. Из-за стен мы сможем видеть флаги и контролировать наше продвижение.

Возбужденный Удод поставил глиняный светильник на пол и попытался освободить небольшой участок, чтобы разложить свой пергамент, но мешали комки земли. Мешаб одним взмахом правой руки расчистил место, и в мерцающем свете Удод показал своему рабу и источник, и гору за ним. Ткнув пальцем в точку на середине склона, он сказал:

– Если мы поставим наш первый флаг здесь, а второй вон там…

– Наш третий, наш четвертый… – Мешаб решительно ткнул пальцем в карту, показывая места пятого и шестого флагов, последний из которых стоял на крыше дома правителя. – И это сработает! Мы сможем определять направление!

– Ты читаешь мои мысли, – торжественным шепотом произнес Удод.

Этот замысел привел двоих мужчин в такое возбуждение, что, не в силах дождаться утра, они решили этой же ночью вскарабкаться на гору и проверить свою теорию. Но у ворот, ведущих из лагеря, их задержала охрана, предупредив Удода, что Мешаб – один из самых опасных заключенных, который не должен покидать пределы лагеря.

– Он мой надсмотрщик, и он мне нужен, – заявил Удод.

– Он многих убил, – сказал стражник, но Удод на свою ответственность провел Мешаба за ворота, и они ушли в безлунную ночь.