Фея Альп - Элизабет Вернер (2015)

— А теперь идите и покрепче держите свою невесту на том основании, что она дала вам слово, — с горечью продолжал Вольфганг. — Она не нарушит его и не простит мне того, что было, — в этом вы правы: я поплатился счастьем за свою вину. Вы получите силой руку Эрны, но любви ее вы не добьетесь, потому что она принадлежит мне, мне одному!

— Как вы смеете!.. — в бешенстве крикнул Эрнст, но Вольфганг смело и с гордым торжеством встретил его зловеще горящий взгляд.

— Иначе из-за чего вы стали бы сводить со мной счеты? Что я люблю вашу невесту, это еще не оскорбление для вас, но вы не можете мне простить, что она любит меня. Впрочем, я и сам узнал об этом только сегодня.

Вальтенберг имел такой вид, точно собирался броситься на противника, чтобы отомстить ему за слова, которые не мог назвать ложью, и в ярости воскликнул:

— В таком случае вы поймете, что я не могу делить любовь своей невесты ни с кем, по крайней мере, ни с кем из живых людей.

Эльмгорст пожал плечами в ответ на угрозу.

— Прикажете считать это вызовом?

— Да, и я желал бы покончить поскорее. Завтра я пришлю к вам Гронау, чтобы условиться относительно необходимого, и, надеюсь, вы согласитесь в тот же день…

— Нет, я не согласен, — перебил его Вольфганг. — Ни завтра, ни послезавтра у меня не будет времени.

— Не будет времени для дела чести? — вспыхнул Эрнст.

— Нет! Вообще я не питаю особенного почтения к этому «делу чести», заключающемуся в том, чтобы поскорее отправить на тот свет человека, которого ненавидишь. Но бывают случаи, когда приходится действовать против собственного убеждения, чтобы не навлечь на себя подозрения в трусости. Поэтому я готов. Но у нас, людей труда, есть еще другая честь, кроме рыцарской, и моя честь требует, чтобы я не подвергал себя опасности быть убитым, пока не исполню взятой на себя задачи. Через неделю или дней через десять Волькенштейнский мост будет готов, я хочу сам положить последний камень, хочу видеть свое произведение законченным. Тогда я к вашим услугам, но ни часом раньше, и вам придется волей-неволей согласиться на эту отсрочку.

— А если я не приму вашего условия? — резко спросил Вальтенберг.

— Тогда я не приму вашего вызова — выбирайте!

Эрнст гневно сжал кулаки, но понял, что надо покориться: если противник принимает вызов, то имеет право требовать отсрочки.

— Хорошо, — сказал он, с усилием овладевая собой, — пусть будет через неделю или через десять дней. Я полагаюсь на ваше слово.

— Надеюсь. Я буду готов.

Последовал немой, враждебный поклон с обеих сторон, и они расстались. Эрнст вышел из комнаты, Вольфганг медленно подошел к окну.

Луна, время от времени выплывавшая из-за быстро бегущих облаков, освещала окрестности неверным светом. Вынырнув в эту минуту, она озарила мост, грандиозное сооружение, сулившее своему творцу славную будущность. В этом же свете виднелась фигура уходящего человека, который поклялся убить его и рука которого не дрогнет, поражая смертельного врага. Вольфганг не обманывал себя относительно этого: он покончил и с мечтами о будущем, как уже покончил со счастьем.

21

Доктор Рейнсфельд сидел в своей комнате и усердно писал. Перед отъездом многое надо было привести в порядок и записать для преемника, который прибудет на следующей неделе и займет квартиру Бенно вместе со всей ее неприхотливой обстановкой. Невелико было имущество молодого врача, а все-таки он то и дело окидывал тоскливым взглядом простое, почти убогое убранство комнаты, он был здесь так счастлив… и так несчастен.