Эммануэль. Танцовщица с бульвара Сен-Жермен - Арсан Эммануэль (2016)

Берит вышла из воды.

— Почему бы нам не пригласить их? — флегматично предложила она.

— Разве что, чтобы доставить тебе удовольствие… — ответил Ролан.

Он пошел навстречу двум морякам и представился.

— Меня зовут Дик, а моего друга — Роб, — представился в ответ тот, что был повыше. — Мы хотели посмотреть, можно ли тут найти воду.

— Вы уже долго путешествуете?

— Мы пришли с Таити через Туамоту. Целый месяц, в двухстах милях от Гавайских островов, мы ждали попутного ветра. Как же хорошо, что мы встретили вас!

— Вы можете остаться с нами сегодня на ночь, если хотите, — предложил Ролан. — Но завтра вам придется уехать.

— Согласны.

Ролан привел их на террасу. Тина и Джина, обнаженные, лениво растянулись на подушках дивана. Мужчины робко отвели взгляд.

— Вы — американцы? — спросил Питер.

— Из Калифорнии.

— Я люблю калифорнийцев, — заметила Берит. — Они такие расслабленные. На лодке, так долго, без женщин — это должно было быть непросто. Если только вы оба не…

— Нет, — поспешил возразить Роб. — Мы не гомосексуалисты.

* * *

В тот вечер Отилия накрыла стол на террасе на девять персон. Было условлено, что для приема калифорнийцев все придут в вечерних платьях, а Питер и Ролан — в белых смокингах.

Жад вновь одолжила Тине свое черное узкое платье, которое так хорошо подчеркивало ее юношеские прелести. Его покрой прекрасно демонстрировал бедра молодой англичанки. А для себя Жад выбрала тунику цвета своих глаз, а на запястья и лодыжки надела браслеты. Сегодня она собиралась предстать в образе босоногой рабыни.

Джина зашла за ними; она была одета в платье из переливчатой ткани, отражавшей свет и передававшей все изгибы ее бедер. Широкая лента поддерживала ее волосы. Она выглядела так же аппетитно, как коробка шоколадных конфет.

Бьянка и Берит появились почти одновременно из своих casita, одна — в красном, другая — в белом, словно огонь и лед. И все пять женщин одновременно направились к дому по аллее, что стало для двух моряков феерическим видением. Они пришли на вечерний ужин в обычных джинсах и цветастых футболках.

— Мы как будто утонули и вознеслись на небеса, — воскликнул Дик.

— Стоит остерегаться сирен, — ответил ему Роб. — Они — смерть для моряков. Извините нас за нашу одежду. Просто у нас на борту больше ничего не оказалось.

— Неважно. Не одежда же делает монаха. Важно то, что под одеждой, — заявила Берит.

И тут же схватила Дика за руку.

— Вы такой мускулистый, — добавила она. — Вы, должно быть, много работаете. Выглядите просто великолепно.

— Да, дела идут неплохо, — похвастался он, задрав нос, словно петух, вышедший показать себя на скотный двор.

За столом калифорнийцы в полной мере подтвердили свое отменное здоровье.

— Не желаете ли пятую порцию жаркого? — предложила Бьянка.

— Как же мне нравятся мужчины, у которых хороший аппетит, — добавила Берит.

Ей удалось сесть между Диком и Робом, и она время от времени ощупывала их бедра, словно желая убедиться, что они по-прежнему в добром здравии.

Находясь между Питером и Жад, Джина практически ничего не ела. Она сидела в своем кресле выпрямившись, с полузакрытыми глазами, словно погрузившись в какую-то трансцендентальную медитацию. Жад, наблюдавшая, как Питер приподнял полупрозрачную юбку своей соседки, знала, что это ничего для нее не значит. Она наблюдала за Джиной краешком глаза: кошка, которая будет тереться о ноги любого неизвестного, лишь бы он погладил ее по спине…

Когда Отилия стала подавать десерт, большой экран на стене вдруг ожил. Там появилось тело Жад — изображение было увеличенное. Она лежала на кровати, рассыпав свои длинные волосы по подушке, и любила сама себя.

Дик откусил слишком большой кусок и громко закашлял. Берит несколько раз сильно хлопнула его по спине.

— Приходите в себя, — прорычала она. — Сейчас не время кашлять!