На эту вечеринку Жад надела платье от Иссей Мияки. Хотя оно и покрывало ее тело от шеи до лодыжек, но было скроено из скользящих и загадочных полотнищ, которые открывались при каждом движении, демонстрируя таз, стройные бедра и округлости ее груди. Таким образом, Жад была хорошо скрыта и одновременно открыта всем, поскольку все части ее тела были доступны для чьей-то решительной руки. Это платье стало обобщенным символом всего вечера. Чтобы не шокировать гостей-пуритан, все было разрешено, но при одном условии — что это будет делаться среди толпы, и чтобы все осталось незамеченным.

Идея любви на публике принадлежала Жад. Она не забыла свой первый оргазм с мужчиной. Прижавшись к ней в переполненном метро, какой-то молодой прыщавый незнакомец неловко прикоснулся к ее девственной вульве. Ее мать, стоящая рядом, даже ничего не заметила. Настойчивые ласки, о которых Милен, находившаяся совсем рядом, даже не догадывалась, подарили Жад потрясающее удовольствие. Это воспоминание и теперь вызывало в ней очень приятную дрожь. «Что может быть более впечатляющим, — пришла она к выводу, рассказав эту историю Ролану, — чем страх быть застигнутой за занятием любовью?»

Так что Жад совсем не случайно выбрала эту одежду из тонкой и легкой ткани, лишь слегка вуалирующей ее тело. Серая ткань приходила в движение при малейшем шорохе, словно облака, которые перемещаются от ветра в зимнем небе. Под этим воздушным платьем ее золотистая кожа пылала, как далекое солнце, сгорающее от желания.

Она заметила застенчивого campesino, которого она иногда встречала в соседнем селе. Он обулся в новые ботинки, которые ему немилосердно жали, и бедняга даже немного прихрамывал; его узкие брюки обтягивали упругие ягодицы и твердый плоский живот. Белая рубашка с расстегнутым воротником демонстрировала стройность его фигуры, ширину плеч и оливковый цвет кожи. В каком-нибудь парижском клубе девушки бились бы за такого мужчину.

Жад пригласила его на танец. Он согласился и улыбнулся, обнажив белоснежные зубы, которые совершенно обезоружили Жад. «Он мне нужен», — подумала она, хотя и заметила подругу молодого человека, надувшую губы.

Когда он решился взять ее за талию, Жад ловко откинула одно из полотнищ своего платья, и мозолистая рука молодого человека оказалась на ее голом бедре. Он отпрянул, как будто испугался, что это неуважительно, но Жад прижала ладонью его руку, чтобы показать, что она не против.

— Мы знакомы, знаете ли, — произнесла она на ломаном испанском языке. — Вас ведь зовут Эмилиано, не так ли?

Молодой костариканец кивнул. Он казался таким взволнованным, что допустил оплошность в танце, неловко развернув партнершу. Жад решительно направила его, прижавшись тазом к его ширинке. Он не сопротивлялся, но его вид выражал девственную невинность.

— Вы собираетесь уезжать? Жаль, — смущенно произнес он.

Жад находила этого молодого человека все более и более неотразимым и задавала себе вопрос, какой хитростью можно было бы заставить его овладеть ею посреди всего этого праздника, но без ведома окружающих. Она не хотела напугать этого неопытного юношу, вздрагивавшего при малейшем прикосновении ее рук.

— Давайте будем думать только о том, что происходит сейчас, — прошептала она. — Что было вчера и что случится завтра — совсем не важно. А сегодня вечером позволено все.

Эмилиано с сомнением посмотрел на Жад. Его медовые глаза обрамляли длинные и густые ресницы, а у глаз собрались озорные и очаровательные морщинки.

Жад понимала, что Эмилиано только изображает невинность, и она отдавала себе отчет в его власти над ней. Ее уверенность в себе была слегка поколеблена. Этот красавец-фавн собирался соблазнить ее, а это, о боже, делало его еще более привлекательным.