Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

Так они и молчали, злясь и на себя, и друг на друга, осознавая, в какой опасный тупик сами себя завели.

Люк пообещал себе, что и пальцем к Лизетте не притронется. Он вырвет ее из лап Килиана, увезет в безопасное место. Перед его мысленным взором стояло одно и то же: вот Килиан целует девушку, ласково смеется, когда ее волосы задевают его по лицу, нашептывает ей на ухо всякие нежности. Все благие намерения Люка потерпели полнейший крах. Чтобы не кривить душой перед самим собой, он признал, что любовь – это вечная боль. В обычное время эта боль дарит радость и наслаждение, а во время войны ничего более мрачного и зловещего не придумаешь. Какая мука, какое безумие: любить страстно и безраздельно, понимая, что в любой миг можешь утратить то, что тебе дороже всего на свете!

Понимала ли Лизетта, каково ему было видеть ее с Килианом? Сдерживать ярость при виде того, как немец ласкает ее, отчетливо представлять, что грязный фашист делает с ней в отеле… Невыносимо! Как Люк мог оставить ее? Почему покинул ее? Он не должен был так поступать!

– Я виноват, – наконец произнес он. Щека все еще горела, но гораздо больнее было понимание того, что именно стояло за этой пощечиной. – Мне лучше уйти.

– Нет, Люк! Постой! – прошептала девушка. – Расскажи мне, как ты сюда попал. Поговори со мной.

Да, если он хочет уберечь ее, надо ей все объяснить. Надо придумать, как лучше всего действовать теперь, когда союзники перешли в наступление. Люк развернулся, прислонился спиной к стене и посмотрел на Лизетту. Девушка облегченно вздохнула.

– Держи. – Поднявшись, она нервно сунула ему в руки стакан вина. – Santé, – тихо добавила она. – Давай начнем все заново. Я рада, что ты в безопасности.

– Santé. Я жив, но не в безопасности. Как и ты.

Лизетта грустно улыбнулась.

– Это потому, что у меня нет на шее мешочка волшебных семян.

Люк ответил ей такой же печальной улыбкой.

– Я думала о тебе каждый день, – призналась девушка. – Ты был первым, о ком я вспоминала, проснувшись, и последним, о ком я думала, засыпая.

Глаза ее заблестели. Она еле сдерживала слезы.

Люк невольно потянулся к ней. Лизетта не сопротивлялась. Сперва это было просто объятие – они прильнули друг к другу, чувствуя, как бьются их сердца. Люк привлек ее к себе, она прижалась к нему еще крепче – и большего поощрения ему уже не понадобилось. Через миг он подхватил ее на руки, а она оплела его талию ногами и оба забылись в страстном поцелуе, о котором Люк давно мечтал.

Как же он ее любит! С самого первого взгляда он понял, что попался. Он не был готов к такому… во всяком случае, пока не отгремела война, пока жизнь хрупка и уязвима. Бабушка когда-то говорила ему, что любовь душит – ты не в состоянии обуздать ее, не надейся ее перехитрить или взять в плен. «Это вольный дух, мой мальчик, – предупреждала Саба. – С очень острыми зубками».

Люку трудно было представить любовь с клыками, но, став старше, понял, что имела в виду бабушка. Его любовь к Лизетте оказалась не нежной и кроткой – она преследовала его, точно охотничий пес, рычала на него по ночам.

Люк еще крепче прижал Лизетту к себе, старательно изгоняя из головы образ Маркуса Килиана. Внезапно девушка отстранилась. Выбившиеся из-под заколок волосы рассыпались у нее по плечам, глаза пылали страстью. Весь вид ее говорил о желании, но голос был полон раскаяния.

– Прости, – прошептала она.

– За что? – Он легонько прикусил ее припухшие, мягкие губы.

– За мое задание. – Она тихо застонала, когда губы Люка коснулись ее шеи. – Ты можешь не думать о нем?

Обсуждать эту тему было мучительно.

– Сейчас ты со мной, в моих объятиях, а не в его. Остальное неважно.

– Но ты же знаешь, что я должна к нему вернуться.

– Я не хочу о нем говорить.

– Но это было всего лишь…

Люк ласково укусил ее за мочку уха. Девушка снова застонала. Его дыхание опаляло ее.