Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

Около половины седьмого Килиан вернулся в свой номер, где еще витал аромат духов Лизетты, принял ванну и перечитал послание Штюльпнагеля. Разумеется, Килиан принимал участие в официальных мероприятиях в составе парижского командования, но иных причин встречаться с генералом у него никогда не возникало. Напечатанное на машинке письмо было выдержано в учтиво-формальном стиле. Там говорилось, что в ближайшее время его отделу надлежит оказать помощь церкви в проведении ряда мероприятий. Кончалось письмо предложением встретиться со Штюльпнагелем в девять утра в Люксембургском саду, чтобы не упустить погожий денек после затяжной и утомительной зимы.

Затевать подобную переписку не было ровным счетом никаких оснований, и совершенно не требовалось доставлять это письмо нарочным в ресторан. Внезапное предложение Штюльпнагеля встретиться с Килианом в столь странное время в безлюдном месте наверняка как-то связано с вчерашним визитом Мейстера.

Килиан бросил взгляд на часы: начало восьмого. Небо просветлело, в коридоре раздавались шаги и голоса, издалека доносился звон фарфора. В Париже занимался новый день, но перед полковником разворачивалась новая эра.

Сидеть взаперти в отеле стало невыносимо. Килиан вышел на улицу и бесцельно побрел вперед, кружа в районе садов, пока точно в назначенное время не приблизился к знаменитому фонтану Марии Медичи в Люксембургском саду. Почти в ту же минуту он увидел знакомые, точно высеченные из гранита черты Карла-Генриха фон Штюльпнагеля.

– Генерал, рад снова видеть вас, притом в добром здравии.

– Взаимно, полковник Килиан. Рад, что вы пришли. Простите за столь ранний час. Все кафе еще закрыты. Ох уж эти французы!

Килиан улыбнулся.

– Если вы не против, я с удовольствием прогуляюсь в вашем обществе.

– Вот и прекрасно. Приятно вырваться из душных кабинетов, от хлюпающих носами подчиненных. Будем надеяться, весна приведет за собой более здоровые времена.

– Сомневаюсь, генерал. Чтобы изменить Германию, одного только потепления не хватит.

Штюльпнагель пронзил его острым взором, откашлялся и жестом пригласил идти. Мог бы и не беспокоиться – вокруг не было ни души.

– Наши общие друзья сообщили мне, что вам случалось не исполнять приказы.

– Мне больно в этом признаваться, генерал. Я родом из семьи потомственных военных и боюсь, что мое поведение позорит моих славных предков. Если мне позволено будет уточнить, я отказался повиноваться нашему вождю, руководствуясь благом Германии.

Штюльпнагель вздохнул.

– Проклятье! Ведь и я принес ему ту же присягу, что и вы. – Генерал кивком головы указал на Люксембургский дворец, расположенный в центре садов. – Мы с вами плетем заговоры под самым носом люфтваффе.

Несколько мгновений они шли молча.

– Признаться, генерал, в Париже я ощущаю себя ненужным, – не выдержал Килиан.

– Каждому из нас отведена своя роль. Наши соратники выжидают благоприятной возможности. Мы сошлись на том, что она представится летом, в Растенбурге.

– Но почему в Польше? Почему бы не ударить в Берлине?

– Последнее время Гитлер там почти не бывает. Когда не отсиживается в «Вольфсшанце» в Пруссии, то отправляется в Баварию, в замок Бергоф. Но главный приз все-таки Берлин. Захватим его – захватим и всю Европу. Тогда-то и необходимо, чтобы в Париже нашлись такие люди, как мы с вами. Будьте готовы действовать.

– Когда, генерал?

– В июне, возможно – в июле. Придется срочно мобилизовать людей, чтобы уничтожить отряды Гиммлера.

– Уж коли на то пошло, неплохо бы за компанию прикончить и его, – мрачно заметил Килиан.

– Если мы достигнем цели, то второму самому ненавистному человеку в Германии тоже придется умереть.

– А кто войдет в правительство?

– Полковник, со всем уважением, не волнуйтесь об административных вопросах. Мы с вами в этой битве – солдаты. Поверьте, операцию планируют нужные люди.

– Да, генерал.