Лавандовое поле надежды - Макинтош Фиона (2015)

– В Париже можете доверять подполковнику фон Хофакеру и мне, а больше – никому. Идемте, проводите меня до ворот. – Несколько шагов они прошли в молчании, а потом генерал продолжал, понизив голос: – Как только из Берлина сообщат, что задействован план «Валькирия», мы немедленно свяжемся с вами.

– «Валькирия»? – недоуменно переспросил Килиан.

– Гитлеровские спецотделения особой охраны. Предназначены на случай чрезвычайных ситуаций для сохранения структуры командования. Наши единомышленники планируют использовать «валькирий», чтобы взять в свои руки власть в Берлине и нейтрализовать гиммлеровский сброд, что позволит не только арестовать фашистскую верхушку, но и вывести из строя СС. – Голос генерала понизился до еле слышного шепота. – К тому времени тело Гитлера уже остынет, и мы назначим своего канцлера. Новое правительство начнет переговоры о немедленном прекращении боевых действий. – Дойдя до ворот, генерал остановился. – Вам предстоит взять на себя командование в Париже и создать единую сеть по всей Франции. Помимо гестапо и СС, вам придется иметь дело с местной милицией. Очень на вас в том рассчитываю.

Они пожали друг другу руки. Говорить больше было не о чем. К себе в кабинет Килиан вернулся с блаженной улыбкой на лице.

Ближе к полудню на коммутатор поступил звонок от секретаря криминальной полиции фон Шлейгеля из гестапо. У Килиана перехватило дыхание. Точно дурное предзнаменование какое-то.

– Полковник Килиан?

– Да. Чем могу служить, фон Шлейгель?

– Возможно, это я смогу оказать вам услугу.

– Не очень понимаю, чем гестапо способно помочь в работе с духовенством.

– Ваша работа тут ни при чем, полковник.

Килиан молчал. В висках бешено стучала кровь.

– Полковник? Я в Париже проездом, направляюсь в Аушвиц, один из концентрационных лагерей в Польше, но до меня дошла кое-какая информация, которая может вас заинтересовать.

– Концентрационный лагерь? – Килиан рассмеялся, но без тени веселья. Его мутило при одном упоминании этих лагерей – год назад он выяснил истинное их предназначение, и с тех пор это не давало ему спать по ночам. Еще одна причина, по которой Гитлер должен умереть. – Лагеря меня совершенно не интересуют, – осторожно добавил он. – Вы упомянули услугу?

– Это касается некой особы, в обществе которой вас видели.

В тоне его Килиану послышалось насмешливое лукавство. Презренный тип!

– Назовите уже имя, и дело с концом! У меня нет времени на пляски вокруг да около.

В голосе его собеседника ощущалась гаденькая ухмылка.

– Ее зовут Лизетта Форестье.

Килиан ошеломленно промолчал.

– Надо понимать, вы прекрасно поняли, о ком идет речь? Немного поболтав с Эйхелем, я узнал, что вы выводите ее в свет?

– Я ее едва знаю… – недрогнувшим голосом заявил полковник.

– Именно. В том-то вся и опасность, – охотно поддержал фон Шлейгель.

– Фон Шлейгель, если вы хотите что-то сообщить мне о мадемуазель Форестье, буду признателен, если вы так и сделаете. У меня скоро встреча.

– Ничего особенного, полковник. Просто дружеский звонок от одного верноподданного немца другому. Мне довелось встретиться с мадемуазель Форестье в минувшем ноябре, и у меня не было причин ее задерживать, хотя на юге она водила компанию с сомнительными личностями.

– Вы ее арестовали?

– Нет, что вы, – лениво ответствовал гестаповец. – Скорее «ненадолго задержал».

– С кем она была?

– С Лукасом Равенсбургом. Слышали о таком?

– А что, должен?

– Не обязательно. Но если вдруг с ним повстречаетесь, советую быть начеку.

– Кто он?

– Ее жених. – Фон Шлейгель смачно поцокал языком. Цок подействовал на Килиана точно пуля, раздирающая плоть. – Вы в курсе, что она помолвлена?

Килиан закрыл глаза. Карандаш в его руке с треском сломался.

– Почему это должно меня интересовать? – осведомился полковник ровным голосом, сам себе поражаясь.