Джаз. Великая история империи греха и порока - Крист Гэри (2015)

Легкость, с которой Чарльз ускользал от своих преследователей, злила их, и вскоре они выместили свою злость на более доступной мишени – чернокожих новоорлеанцах. Во вторник, первый день бесплодных поисков, произошло несколько потасовок между группами черных и белых, большей частью в окрестностях дома на Четвертой улице. Полиция арестовала множество чернокожих, симпатизировавших пропавшему убийце и даже одного белого, приезжего из Нью-Йорка, лишь предположившего, что Чарльз убил троих полицейских, потому что был вынужден обороняться[243]. Из-за угроз «линчевать» Ленарда Пирса суперинтендант Гастер был вынужден перевести сообщника Чарльза из шестого полицейского участка в Новоорлеанскую окружную тюрьму, где тот оставался в относительной безопасности. Но толпы белых с течением дня становились все воинственнее. Слухи о том, что Чарльза схватили в Кеннере, умерили их гнев, но все же к полуночи появились сообщения об избитых толпами мстителей чернокожих мужчинах и даже женщинах.

К утру, когда слухи о том, что Чарльза поймали, были опровергнуты, вновь разгорелось насилие. Банды вооруженных людей, подстрекаемых гневными статьями утренних газет – в особенности статьей «Таймз-Демократ», которая, в сущности, возлагала вину за преступления, совершенные чернокожими, на всю черную расу «как класс»[244], – рыскали по улицам Нового Орлеана, терроризируя всех чернокожих, встречавшихся им на пути. Ситуация лишь усугубилась, когда вышел первый номер вечерней «Дейли-Стейтс». Колонка под названием «Негры-убийцы», написанная редактором газеты Генри Дж. Херси, отъявленным расистом, фактически утверждала, что черные подняли мятеж, и призывала белых мужчин отомстить. «Мы не знаем, какие дьявольские мечты они лелеют; не знаем, какие козни строят, какие планы поджогов и беспорядков вынашивают в глубинах своих черных душ, – предостерегал Херси. – Мы должны понимать, что живем под гнетом свободных негров, поднявших опасный бунт без всякой на то причины, кроме ненависти, которую негры от природы испытывают к нашей расе»[245].

Но многим белым новоорлеанцам – разозленным конкуренцией за рабочие места со стороны чернокожих – не нужны были вдохновляющие призывы. Вечером в среду город охватило насилие. Толпа из двух тысяч белых собралась у подножия высокого памятника генералу конфедератов Ли. То, что произошло затем, пугающе напоминало митинг девятилетней давности, во время которого У. С. Паркерсон призвал отомстить оправданным убийцам Хеннесси. Несколько ораторов призвало толпу поднять мятеж и спасти доброе имя Нового Орлеана, наказав чернокожих за то, что они укрывали кровожадного маньяка. Вновь по улицам Нового Орлеана хлынула вооруженная толпа, подзуживаемая возгласами зевак. Вновь вершилось «правосудие» – но жертвами на этот раз были не итальянцы, а ни в чем не повинные чернокожие.

Эта толпа была еще неразборчивей, чем та, что собралась в 1891. «Не в силах отомстить Чарльзу, – позже писала журналистка Ида Б. Уэллс, – толпа выплеснула свой гнев на других цветных, встречавшихся на ее пути»[246]. Толпа останавливала и переворачивала трамваи; черных пассажиров вытаскивали из них и избивали или пристреливали. «Негры в ужасе разлетались от толпы, как воробьи от устроителей пикника, – писала “Таймз-Демократ”, – Словно крестьяне с факелами, бунтовщики прошли до Вашингтон-авеню… Со всех сторон раздавались крики: “Убейте негров”, “пристрелите их” и так далее»[247].