Побег - Кобрина Евгения

      То, чего она боялась, было позади. Кэйтлин стала женщиной и была благодарна мужу, что не почувствовала сильной боли, о которой она слышала от других женщин. Он не нарушил слова и был добр с ней, хотя и не совсем нежен, нежностью это назвать было трудно. Но, наверное, этот суровый мужчина и не знает, что это за слово такое «нежность». В общем, все позади, и это главное.

     Девушка воспользовалась своей разорванной рубашкой и теплой водой, которую кто-то предусмотрительный поставил возле камина, чтобы привести себя в порядок и вернулась в постель к уже спящему мужчине. Бартон во сне обнял жену за талию и, притянув к себе, что-то прошептал в её волосы. Кейтлин не разобрала, что он сказал, но ей показалось, что это что-то нежное. Или просто так хотелось думать? И уже на самом краю сна она честно призналась себе, что согласна со своей внутренней волчицей в первом: ей было приятно с ним, особенно в конце. И не согласна во втором: она не хочет повторения. Наверное.

Глава 4.

     Кэйтлин потянулась, чувствуя легкую ломоту во всем теле и саднящую боль в определенном его месте, и нехотя открыла глаза. И сразу наткнулась на пару синих хмурых глаз, так похожих на глаза Бартона.

     – Ты кто? – грозно спросила маленькая девочка, которая сидела на постели возле девушки и внимательно рассматривала незнакомку в кровати отца.

     Кэйтлин натянула одеяло на груди и попыталась приподняться, но тут же была атакована ребенком, который в мгновение ока забрался на неё и прижал плечи девушки к постели маленькими ручками:

     – Ты зачем забралась в комнату отца? Хотела его убить?

     – Нет. Я здесь спала.

     – Спала?

     – Да, он знает.

     – Знает? Вот сейчас позову его и спрошу! И он накажет тебя за ложь!

     Кэйтлин вспомнила, что это первое правило дома, и сразу припомнила  и второе, а так же то, что лучшая защита –  это нападение:

     – Но ведь все, кто под этой крышей, должны уважать друг друга. А это совсем неуважительно обвинять во лжи того, кого видишь впервые. А ещё и сидеть на нем верхом.

     Девочка недоверчиво склонила голову и усомнилась:

     – Знаешь правила?

     – Да.

     – А третье?!

     Кэйтлин не была уверена, что для неё, для дочери и для Бартона одинаковое третье правило, поэтому попыталась выкрутиться:

     – А откуда мне знать, может, это ты пробралась в дом? И сама не знаешь правил? Так что ты говори третье.

     Девочка попалась в расставленную ловушку:

     – Мы семья, а это значит любим друг друга! – быстро выпалила она. – Правильно?

     – Да, – сказала Кэйтлин и подумала, что ей про любовь вчера ни слова не сказали.

     Девочка убрала свои ручки и слезла с девушки, как будто решила ей поверить:

     – Как тебя зовут?

     – Кэйтлин.

     – А я Милли. Ты долго спишь, Кэйтлин, – сказала она и, вопреки ожиданиям, улеглась рядом. – Уже давно рассвет был, и Дэрин возится на кухне. Она прислала меня сюда за вещами отца, которые надо постирать. Ты их не видела? – спросил ребенок и, приподнявшись на локтях, обшарил взглядом комнату.

     – Они, наверное, на сундуке, – предположила Кэйтлин, вспоминая, где вчера мужчина раздевался.

     Девочка подползла к сундуку и забрала вещи, а потом вернулась и снова улеглась рядом:

     – И долго ты еще будешь спать?

     – Я уже не сплю.

     – Ах, да, – улыбнулся ребенок. – Ты уже просто валяешься. И я с тобой, - сказала она и рассмеялась над своей шуткой. – И долго мы будем валяться?

     – Недолго. Ты отнеси вещи Дэрин, а то она заждалась. И я буду вставать.