Побег - Кобрина Евгения

     Он помнил первый год жизни с Улой. Они были счастливы очень или так ему казалось. Его первая жена была красивой, доброй, милой и покладистой. Она всегда улыбалась, шутила, была хорошей хозяйкой и во всем его слушалась. Ула иногда дула губки, обижаясь на мужа по пустякам, но пара поцелуев и красивых безделушек снова зажигали на её лице улыбку. Все начало рушится, когда она забеременела, но Бартон тогда не понял этого, он списывал её плохое настроение, жалобы и скандалы на беременность и все прощал. Она стала раздражительной и хмурой, редко улыбалась и совсем не занималась домом, тогда Бартон и пригласил в свой дом Дэрин на помощь жене. А перед самыми родами Ула почти не выходила из дома, закрывалась в своей комнате и плакала. Бартон переживал за неё и выполнял любой каприз жены, уверяя себя и её, что все это закончится после родов. И наконец долгожданный день настал, роды длились весь вечер и всю ночь, Ула так кричала, что Бартон не выдержав этого, ушел к океану. А когда вернулся, все было кончено. Жена подарила ему двух прекрасных детей, мальчика и девочку. Счастью мужчины не было предела, а вот жена даже отказывалась взглянуть на малышей, уверяя, что очень устала. Бартон поручил малюток Дэрин, давая Уле время отдохнуть пару дней после тяжелых родов. Но и после двух дней, и после двух недель она так и не стала заниматься детьми. Она снова начала улыбаться и выходить из дома, Бартон снова начал слышать её смех. Но вся радость мгновенно пропадала, когда в поле её зрения появлялись дети. Ула не хотела брать их на руки, уверяла, что они испачкают её платье, не хотела кормить, чтобы не испортить грудь, не хотела иметь с малютками никаких дел. А когда дети плакали, она злостно рычала и уходила из дома. Бартон ждал, когда это пройдет, уговаривал себя, что это должно пройти, но дни шли, а становилась только хуже.

     Трагедия произошла на четвертую неделю после родов. Бартон поздно вернулся из деревни, и когда зашел в дом, услышал громкий плач сына, а потом и раздраженный голос жены: «Ты успокоишься или нет!? Что ты вопишь? Что тебе надо?!». Он снял верхнюю одежду и уже направился к лестнице, когда плач резко прекратился. Неужели Ула наконец успокоила сына, материнские чувства проснулись в ней? Но, подходя к приоткрытой двери спальни, мужчина замер пораженный, услышав раздраженные слова жены: «Надо было сделать это, еще когда вы были внутри меня. Не пришлось бы терпеть ужасную боль!». Мужчина медленно заглянул в спальню и увидел страшное – Ула отнимала подушку от кроватки сына, поэтому мальчик больше не плакал. Бартон застыл на месте, а в следующую минуту уже оттолкнул жену, но было поздно, у него больше не было сына. Он резко метнулся к кровати дочери и облегченно вздохнул, видя, что та мирно спит, посапывая носиком. Он вернулся к кровати младенца, и горе накрыло его. Бартон не знал, сколько простоял там в оцепенении, но когда опомнился, жены уже не было в комнате. Он нашел Улу у океана на краю обрыва, она нервно расхаживала взад-вперед, а увидев его, бросилась на шею: «Наш малыш, он умер! Он задохнулся во сне! Небо забрало его! Какое горе!». Бартон оттолкнул жену, словно она была змеёй, что вилась у груди: «Ты убила его, убила нашего сына!». «Нашего!? Твоего! Я никогда не хотела детей! И я не убивала, он сам задохнулся!» Мужчина шагнул к ней, в ярости сжимая кулаки, а женщина, испугавшись, метнулась назад и, не удержав равновесия, сорвалась со скалы. Так в один день у него не стало ни сына, ни жены, а для всех он стал убийцей, потому что пара зевак видели издалека их ссору и то, что Бартон толкнул Улу в пропасть.

      Похороны прошли тихо. По официальной версии младенец задохнулся во сне, а Ула от горя бросилась с обрыва. И только Альфа стаи знал ужасную правду, ему Бартон не стал лгать.