Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Оценить и, судя по всему, поразмыслить, так как Азриэль едва смог вежливо поздороваться со мной, прежде чем начать поединок с Рисандом, и его лицо оставалось мрачным и напряженным. Они бились уже целый час без остановки, двигаясь и двигаясь, и тонкие лезвия их мечей были словно вспышки ртути. Мне стало интересно, какова была главная цель их тренировки: отточить навыки или таким образом Рис помогал своему куратору шпионской сети выпустить свое раздражение и досаду.

В какой-то момент после того, как я последний раз на них смотрела, несмотря на то, что это был солнечный, но зимний день, они сняли свои кожаные куртки и даже рубашки.

Их загорелые, мускулистые руки были покрыты такими же татуировками, что украшали мою собственную кисть и предплечье, чернила перетекали по их плечам и скульптурным мышцам груди. Линия татуировки бежала между крыльев вниз, вдоль позвоночника, прямо там, где они обычно носили свои мечи.

— Мы наносим татуировки, когда нас инициируют как иллирийских воинов — для удачи и славы на поле боя, — сказал Кассиан, проследив за моим взглядом. Но я не думаю, что Кассиан упивался представшей перед нами картиной, так же как и я: мышцы их животов, блестящие от пота в ярком солнце, переходящие в мощные бедра, колеблющаяся сила их спин вокруг этих огромных, прекрасных крыльев.

Смерть, несущаяся на быстрых крыльях.

Название пришло из ниоткуда, и, на мгновение, я увидела картину, которую бы нарисовала: тьма этих крыльев, чуть подсвеченная линиями красного и золотого из-за сияющего зимнего солнца, блики лезвий, контраст между суровостью татуировок и красотой их лиц…

Я моргнула, и образ исчез, словно облачко горячего дыхания в холодной ночи. Кассиан дернул подбородком в сторону своих братьев.

— Рис не в форме, но не признает этого, а Азриэль слишком вежлив, чтобы втоптать его в грязь.

Последнее что можно было сказать о Рисе — это то, что он не в форме. Котел свари меня, что черт возьми они едят, чтобы так выглядеть?

Мои колени слегка тряслись, когда я подошла к табурету, где Кассиан поставил кувшин воды и два стакана. Я наполнила один, мой мизинец снова бесконтрольно дрожал.

Моя татуировка, я поняла, была сделана с иллирийскими отметками. Возможно, это был своеобразный способ Риса пожелать мне удачи и славы перед лицом Амаранты.

Удача и слава. В последние дни мне бы не помешало немного.

Кассиан наполнил свой стакан и чокнулся с моим, что странно расходилось с образом жестокого надсмотрщика, который пару минут назад заставлял меня пройти через удары, чтобы поразить его подушки для спарринга; из-за которого я едва не рухнула на землю и не начала молить о смерти. Расходилось с образом мужчины, который вышел один на один против моей сестры, не в силах устоять перед искушением померяться силами против духа Несты из стали и пламени.

— Итак, — сказал Кассиан, глотая воду. Позади нас Рис и Азриэль схлестнулись, разошлись, и снова схлестнулись. — Когда ты собираешься рассказать о том, как написала письмо Тамлину, сказав, что ты ушла навсегда?

Вопрос ударил меня так жестоко, что я съязвила:

— Как насчет того, когда ты расскажешь, как дразнишь и подначиваешь Мор, чтобы скрыть, что ты к ней что-то чувствуешь? — Я не сомневалась, что он был в курсе того, какую роль играл в их маленькой запутанной паутине.

Ритм хруста шагов и звона клинков позади сбился, а затем возобновился снова.

Кассиан удивленно и грубо засмеялся: — Это в прошлом.

— У меня такое ощущение, что именно это наверное она говорит о тебе.

— Возвращаемся на ринг, — сказал Кассиан, отставляя пустой стакан. — Никаких основных упражнений. Только кулаки. Раз ты такая умная — докажи это.

Но вопрос, который он задал, копошился в моей голове. «Ты ушла навсегда, ты ушла навсегда, ты ушла навсегда».