Двор Тумана и Ярости - Маас Сара

Это был страх. Люсьен перечил Тамлину, но лишь до определенного момента. И всегда уступал в конце.

— Я умоляла тебя, — произнесла я, и слова были режущими и сорванными. — Я столько раз умоляла тебя помочь мне, вытащить меня из дома хоть на час. А ты либо бросал меня одну или заталкивал в комнату с Иантой, или приказывал терпеть.

Люсьен спросил слишком тихо:

— Я полагаю, что Ночной Двор оказался намного лучше?

Я вспомнила — вспомнила, что, как предполагалось, я должна была знать и испытывать в Ночном Дворе. Что Люсьен и остальные не должны были никогда узнать, даже если бы на кону была моя жизнь.

И я бы отдала ее. Чтобы сохранить Веларис в безопасности, чтобы Мор и Амрен, и Кассиан, и Азриэль, и… Рис были в безопасности.

И я ответила Люсьену, голосом низким и спокойным, и таким же пугающим, как и длинные когти, образовавшиеся на кончиках моих пальцев, таким же устрашающим, как и чудесная тяжесть, раскинувшаяся между клинками, висящими у меня за спиной:

— Когда ты проводишь столько времени запертым во тьме, Люсьен, тьма начинает глядеть в ответ.

Своим ментальным щитом я ощутила пульс удивления и дьявольского восторга при виде темных, перепончатых крыльев, которые, как я знала, теперь раскрылись над моими плечами. Каждый ледяной поцелуй дождя посылал мурашки холода по моему телу. Чувствительные, они такие чувствительные, эти иллирийские крылья.

Люсьен попятился на шаг назад.

— Что ты с собой сделала?

Я послала ему маленькую улыбку.

— Смертная девушка, которую ты знал, умерла Под Горой. Я не собираюсь провести бессмертие в качестве домашней зверушки Высшего Лорда.

Люсьен затряс головой.

— Фейра..

— Скажи Тамлину, — произнесла я, поперхнувшись на его имени, на мысли о том, что он сделал с Рисом и его семьей, — что если он пошлет еще кого-нибудь в эти земли, я выслежу каждого из вас. И продемонстрирую, чему именно меня научила тьма.

Его лицо, казалось, исказила искренняя боль.

Меня это не заботило. Я просто наблюдала за ним, непреклонная, холодная, темная. Существо, которым я могла бы стать, если бы осталась в Весеннем Дворе, если бы оставалась сломанной на протяжении десятилетий, веков… пока не научилась бы спокойно направлять эти осколки боли наружу, научилась смаковать чужую боль.

Люсьен кивнул охране. Брон и Харт, с широко распахнутыми глазами и трясущиеся, исчезли вместе с двумя другими.

Люсьен на мгновение задержался, между нами не было ничего, кроме воздуха и дождя. Он тихо бросил Рисанду:

— Ты покойник. Ты и весь твой проклятый Двор.

Потом он исчез. Я уставилась на пустое место, где он был, и ждала, ждала, ждала, не стирая это выражение со своего лица, пока теплый, сильный палец не прочертил линию по краю моего правого крыла.

Это было словно… словно дыхание, приласкавшее мое ухо.

Я вздрогнула, выгибаясь, и из меня вырвался вздох.

А затем Рис был уже передо мной, изучая мое лицо, крылья за моей спиной.

— Как?

— Изменение формы тела, — выдавила я, глядя на капли дождя, скользящие вниз по его загорелому лицу. И это отвлекло мои мысли достаточно, чтобы когти, крылья и струящаяся тьма растворились, и я осталась светлой и замерзшей в своем собственном теле.

Изменение формы тела… при упоминании той части моей истории, мужчины, которого я не вполне позволяла себе вспоминать. Изменение формы тела — дар от Тамлина, который я не хотела, в котором не нуждалась… до сих пор.

Глаза Риса смягчились.

— Это было очень убедительное представление.

— Я дала ему то, что он хотел увидеть, — прошептала я. — Нам нужно найти другое место.

Он кивнул, и его туника и штаны исчезли, сменившись на знакомую боевую кожу, крылья, меч. Мой воин..

Не мой никто.

— Ты в порядке? — спросил он и поднял меня на руки, чтобы отнести нас в другое место.

Я угнездилась в его тепле, наслаждаясь им.