Носорог для Папы Римского - Лоуренс Норфолк (1996)

Весла опускались и поднимались, бревна, связанные полусгнившими канатами, скрипели. Йорг разглядывал руины церкви, обрыв, у основания которого сгрудились вокруг Герхарда остававшиеся на берегу братья – эти часовые в сером, последние защитники острова. Что ж, они продвинулись несколько дальше, чем воины Генриха Льва… Он оглянулся на лодку, колыхавшуюся у них в кильватере. Великан, кажется, поуспокоился.

На берегу Йорг приказал Флориану и Маттиасу вымыть и переодеть гостей монастыря. Герхард говорил что-то, стоя к нему спиной, монахи внимательно прислушивались. Когда лодка и плот пришвартовались к берегу, Йорг начал подниматься по склону, но Герхард преградил ему путь:

– Я бы хотел переговорить с вами, отец…

Слова Герхарда – цепи, бремя, ноша неподъемная. Оба они находились на грани распри, и приор видеть не мог этой кислой физиономии – Герхард, конечно, обозлился, что у него отняли командование плотом. Йорг отодвинул его в сторону: «Не сейчас, позже» – и продолжил подниматься. За спиной у него слышалось глухое бормотание. Добыче, конечно, надлежало быть богаче, да она и была бы таковой, если бы только он мог пробудить их умы, заставить их преодолеть свои страхи! Тогда бы монахи поняли, насколько ценен их улов. Конечно, они уже сдвинулись с мертвой точки, но до понимания еще очень и очень далеко. В часовне его ждал брат Ханс-Юрген.

– Проводи наших гостей в чулан, в котором мы держим брюкву, – приказал Йорг. – Дай им соломы и ведро для нечистот. Есть они тоже будут там. А перед вечерней молитвой приведи ко мне того, который называет себя Сальвестро.

Подтянулись остальные монахи, потом пришли гребцы – они никак не могли отдышаться после недавних трудов и крутого подъема. Последними явились братья Флориан и Маттиас, сопровождавшие гиганта и его товарища. Ханс-Юрген сопроводил их к колодцу, где их раздели и несколько раз окатили водой с головы до ног. Без одежды великан казался еще больше. Рядом с ним его спутник выглядел слабаком. Хансу-Юргену трудно было разглядеть в нем того, кто напустил страху на весь остров. На что эти бродяги рассчитывали? Что надеялись найти на морском дне? Он подождал, пока они вытрутся и оденутся в чистое, и препроводил их через часовню и дортуар в пристроенный к кухне каменный чулан.

Кладовка для брюквы простиралась в ширину больше, чем в глубину, и была довольно высокой – в два человеческих роста. К задней стене были прикреплены решетки, на которых когда-то хранилась брюква, – подобные паутине, эти полки поднимались до самого потолка. Все трое – один в мимолетном замешательстве, другой с покорностью, а третий с привычным уже недоумением – приостановились в дверном проходе, потому что между дверью и полками едва хватало места, чтобы стоять прямо.

– Вы останетесь здесь, – сказал Ханс-Юрген. – Позже вам принесут солому и еду. Можете, если надо, оторвать эти полки.

Когда он направился назад, в часовню, то за спиной у него раздались сначала неуверенные, а потом более решительные звуки, свидетельствовавшие о том, что крушение деревяшек началось.

Бернардо отодрал последнюю решетку, они прошли вглубь чулана и уселись на пол. Здесь пахло сухой гнилью и куриным пометом. И было почти совсем темно.

– Ничего! – наконец воскликнул Бернардо. – Как же так – ничего?

Сальвестро поднял на него отсутствующий взор.

– Не совсем ничего, – пробормотал он себе под нос.

– А что тогда? – спросил Бернардо.