Страх надежда и хлебный пудинг - Секстон Мари

Я сделал глубокий вдох, встал и пошел в сторону кухни.

– Джон? – на полпути окликнул меня мой отец.

– Да?

– Спасибо тебе за часы.

Я споткнулся. И рассмеялся прежде, чем потрудился задуматься, почему это было смешно.

– Счастливого Рождества, пап.

***

К тому времени, как я добрался до кухни, Коул уже взял эмоции под контроль. Он притворился, будто ничего не случилось, и я ему подыграл. Обычно мы достаточно весело проводили время, когда он готовил. В теории я помогал ему, но на самом деле скорее мешал, что, впрочем, его забавляло. Мое присутствие, пока я путался у него под ногами, словно напоминало ему, что он теперь не один. Давало какое-то подтверждение, что в нем нуждаются, что его ценят.

– Зачем нужен весь этот хлеб? – спросил я, когда он начал нарезать на кубики огромный батон. Еще я заметил, что он поглядывает в кулинарную книгу, что за ним наблюдалось нечасто. Большую часть рецептов он, похоже, хранил в голове.

– Для хлебного пудинга.

– Зачем ты решил его сделать?

– Почему бы и нет?

– Ты ведь его даже не любишь.

– С чего ты решил?

Я еле удержался от смеха.

– О, давай-ка посмотрим. Может, после того раза в Новом Орлеане? Я предложил его заказать, а ты сказал – я цитирую, – «Солнце, я тебя умоляю! Кому вообще может прийти в голову вместо десерта давиться куском промокшего хлеба? Даже вообразить себе страшно».

Не впечатлившись пародией, он закатил глаза.

– Уверен, ты что-то напутал.

Я ничего не напутал, и мы оба знали об этом. Он не захотел хлебный пудинг тогда по той же причине, по которой готовил его сейчас. Вне всяких сомнений это каким-то образом было связано с Грейс, но он не хотел обсуждать эту тему, и давить на него было без толку. Плюс, в данный момент он улыбался и был вполне себе счастлив, и портить ему настроение я не хотел.

Я чмокнул его в висок.

– Ты невозможен.

– Знаю, но ты находишь это очаровательным, так что все отлично устроилось, разве нет?

– Соглашусь.

Вскоре к нам присоединились папа и Грейс. Они сели за стол, и мы пили вино и разговаривали о поездках, которые запланировал для нас Коул. Хотя небольшое напряжение сохранилось, мы снова вернулись на безопасную почву. Однако пару часов спустя, когда мы закончили есть, и Коул принялся перечислять места, где мы побывали на протяжении года, все опять начало распадаться.

– Зачем столько ездить? – спросила она.

– Почему бы и нет?

Она рассмеялась.

– Не можешь усидеть на одном месте, да? Ты совсем как твой отец.

Это было не обвинение. Ее тон был легким, небрежным, но глаза Коула мгновенно погасли, а улыбка застыла.

– Не думаю, что я хоть чем-то похож на отца.

– Дорогой, если так, то что мы здесь делаем? Зачем еще нам пришлось бы лететь на другой конец света, чтобы вместе провести Рождество?

– Большинству людей нравится путешествовать.

– Наверное. Но опять же, у большинства нет твоих денег, не так ли? Добраться сюда стоило целого состояния.

Коул отложил вилку – медленно, словно боялся оставлять ее у себя. Отвечая, он не поднял лицо, глядя на столовые приборы перед собой.

– Полагаю, мне следовало предложить оплатить твои расходы на перелет.

– Ну, приглашение было таким неожиданным. Будь у меня больше времени, чтобы все распланировать…

– Чушь! – выпалил я. Потому что знал, сколько в точности денег она получала от него каждый месяц. И еще я знал, с какой скоростью они разлетались. Не то чтобы она выдаивала его досуха, но ее бесцеремонное поведение взбесило меня. – Он дает вам достаточно денег. Не его вина, что вы из месяца в месяц не можете удержаться, чтобы не спустить их все до конца.

Она моргнула, удивленная моей внезапной атакой.

– Я никогда не просила ни на цент больше. Ни разу.

– Как и на цент меньше, разве не так?