Как Иисус стал богом - Барт Д. Эрман (2014)

Кроме того, стоит упомянуть о ныне покойном британском исследователе Нового Завета, интеллектуале и острослове Майкле Гулдере, который полагал, что в прошлом люди часто давали сверхъестественные объяснения событиям, которые сегодня мы можем объяснить с помощью науки. Но как только тот или иной феномен получает естественное объяснение, мы больше не нуждаемся в сверхъестественном. Например, Гулдер указывает, что в Средние века внешние проявления того, что мы сегодня назвали бы истерией – паралич, судороги, нечувствительность к боли и др., – приписывались одержимости злыми духами. Ни одному врачу, занимающемуся сегодня лечением истерии, не придет в голову, что он вступает в схватку со злыми духами. Теперь у нас имеется естественное объяснение для явления, которое прежде требовало объяснения сверхъестественного. Другой его пример относится к 1588 году, когда англичане стреляли в испанскую Армаду и пушечные ядра поначалу не могли поразить находившиеся в отдалении корабли. Как заявил один английский капитан, это случилось «из-за наших грехов». Но, как только испанские корабли подошли поближе, пушечные ядра англичан начали пробивать им борта. Таким образом, естественное объяснение (относительная близость) вытеснило религиозное («из-за наших грехов»), так что последнее больше не требовалось. По мнению Гулдера, то же самое можно сказать и о видениях учеников. Если мы можем предложить им естественное объяснение – например галлюцинации, вызванные психологическими факторами, – то нужда в объяснениях сверхъестественных отпадает[79].

Я нахожу эти дебаты между верующими и неверующими занимательными, однако они не имеют отношения к моим целям. Вне зависимости от того, считает ли кто-либо, что видения последователей Иисуса были достоверными или нет, результат, на мой взгляд, будет одним и тем же. Эти видения привели последователей Иисуса к вере в то, что Иисус воскрес из мертвых. И я склонен разделять точку зрения Дейла Аллисона, который утверждает следующее:

Ситуация, я полагаю, такова, что ничто не может помешать добросовестному историку отложить в сторону как богословские, так и антибогословские предпосылки, а также предубеждения как за, так и против сверхъестественного, просто применяя феноменологический подход к данным, которые сами по себе не требуют никакой специальной интерпретации. Будет ли грехом перед историей довольствоваться простым замечанием, что переживания учеников, были ли они галлюцинациями или нет, были подлинными переживаниями, которые – по крайней мере по их мнению – брали начало за пределами их субъективного восприятия?[80]

Я вовсе не думаю, что согрешу перед историей, оставив вопрос о внешних стимулах – то есть были ли видения достоверными или нет, – без ответа, так, чтобы и верующие, и неверующие могли прийти к общему мнению относительно значения этих переживаний. Это и есть главный предмет моей заботы.

Кто имел видения? Исследуя «традицию сомнения»

При рассмотрении значения видений Иисуса на передний план выходит один ключевой вопрос – вопрос, которому, по моему мнению, большинство исследователей, изучавших данную тему, не уделяли достаточно внимания. Почему дошедшая до нас традиция так упорно и настойчиво подчеркивает, что некоторые из учеников усомнились в воскресении, даже несмотря на то, что Иисус сам явился им? Если Иисус после своей смерти предстал перед ними живым и разговаривал с ними, в чем тут было сомневаться?

Причина, по которой этот вопрос встает столь настоятельно, заключается в том, что, как мы уже видели, современные исследования на тему видений показали, что эти видения почти всегда вызывают доверие у тех людей, которые их испытывают. Когда люди имеют видения – например близкого человека, которого они потеряли, – они действительно глубоко и искренне убеждены, что этот человек был здесь. Так почему же видения Иисуса не всегда вызывали доверие? Или, точнее, почему они постоянно подвергались сомнению?