К концу II столетия, вероятно, большинство христиан не принимало взглядов адопционистов, докетистов или гностиков. Все эти взгляды рассматривались большинством как богословские тупики – или, хуже, как богословские ереси, которые могли привести к вечному проклятию. Вместо этого большая часть христиан придерживалась взгляда, который стал – по крайней мере в следующем столетии – доминирующим во всем христианском мире: что Христос был совершенным человеком, который также был совершенным Богом, поскольку был одновременно человеком и Богом, но вместе с тем не двумя разными существами. Но как такое возможно? Если он был человеком, в каком смысле он был божеством? А если он был божеством, в каком смысле он был человеком? Этот богословский ребус и предстояло постичь и объяснить христианским мыслителям. В действительности это заняло у них очень много времени. Прежде чем остановиться на одном решении, христианские мыслители предлагали множество других, которые для своего времени могли казаться вполне уместными и удовлетворительными, но впоследствии отвергались как неуместные, неудовлетворительные и даже еретические. Этот твердо установленный факт – ирония судьбы христианской традиции: взгляды, которые одно время разделялись (или по крайней мере считались вполне приемлемыми) большинством, в итоге оказывались отвергнутыми; и по мере того как богословие двигалось вперед, становясь все более утонченным и запутанным, мнения, которые ранее разделяли практически все, осуждались как ереси. Мы уже наблюдали такого рода развитие на примере христологии возвышения, представляющей собой изначальную форму христианских верований. Ко II столетию христология возвышения уже широко осуждалась как еретическая[126]. Мнения более поздних авторитетов II столетия считались приемлемыми и даже доминирующими в свое время, но впоследствии и они вызывали подозрения и даже отвержение.

Поскольку эти более поздние мнения разделяли основной предмет заботы с ортодоксами – рассматривать Иисуса как человека и божество одновременно, и как одно существо, а не два – но, тем не менее, были признаны еретическими, я предложил для них новый термин, назвав их гетероортодоксиями (буквально, «другими ортодоксиями»). Ниже я рассмотрю два таких понимания, которые сыграли важную роль в формировании более поздней христологической мысли.

Модализм

Первым из двух основных подходов был взгляд, которого, по-видимому, придерживалось большинство христиан к началу III века – включая самых видных лидеров христианской Церкви, епископов Рима (то есть, первых «пап»). Современные исследователи иногда именуют эту точку зрения модализмом.

Христиане того времени по большей части настаивали на том, чтобы придерживаться двух взглядов, которые поверхностно могут показаться (и казались окружающим) противоречащими друг другу. Одним из них был монотеизм. Есть только один Бог, а не два, как у Маркиона, и не целое царство божеств, как у гностиков. Бог один и только один. Но второй взгляд заключался в том, что Христос тоже был Богом. И не просто человеком, усыновленным Богом и возвышенным до равного ему статуса, как в (теперь считавшихся примитивными) христологических концепциях возвышения. Христос был предвечным божественным существом, которое по самой своей природе было, в некотором смысле слова, Богом. Но если Бог Отец есть Бог, и Христос – тоже Бог, то как получается, что они – не два разных Бога?

Модалистская точка зрения