Как Иисус стал богом - Барт Д. Эрман (2014)

Однако Ипполит и Тертуллиан отнюдь не были слабыми противниками. Напротив, они были яростными полемистами, направляя острие своей атаки не только на таких «очевидных» еретиков, как Маркион и гностики, но и на тех, кто внешне казался ортодоксальным, утверждая как человеческую, так и божественную сущность Христа, но, тем не менее, доводил логические выводы из своих позиций до такой точки, которая сама по себе порождала ересь. В результате этих разногласий Ипполит, один из лидеров Римской церкви, откололся вместе с группой единомышленников от более крупной общины и стал своего рода епископом сектантов. Истории он известен как первый антипапа. В этой роли он видел себя защитником ортодоксии и считал епископов, признаваемых большинством Римской церкви, еретиками.

Тертуллиан, со своей стороны, был наиболее известным писателем, принадлежавшим важной церковной общине в Карфагене, Северная Африка. Он прославился как христианский апологет (то есть защитник веры от интеллектуальных атак со стороны язычников), ересиолог, эссеист и разносторонний полемист. Тертуллиан стал одним из самых влиятельных богословов начала III века н. э., и никакие другие противоречия не заставили его довести свои собственные богословские взгляды до такой сложности и утонченности, как споры с модалистами. Именно в контексте последовавшего обмена нападками Тертуллиан стал первым христианским автором, который ввел в употребление термин Троица как способ понимания взаимоотношений между Отцом, Сыном и Святым Духом – которые были отличными друг от друга личностями, даже несмотря на то, что представляли собой Одно.

Оппозиция со стороны Ипполита и Тертуллиана

Ипполит мог бы многое сказать по поводу недостатков модалистской точки зрения, но по большей части все сводилось к очень простой мысли: Писание представляет Христа как личность, отдельную от Бога Отца, поэтому они не могут быть одним и тем же. Так, например, в Ин 1:18 сказано: «Бога никто не видел никогда: Единородный Бог, сущий в лоне Отца, Он открыл». Очевидно, Христос не мог существовать в своем собственном лоне. В Мф 11:27 Христос говорит: «Всё Мне предано Отцом Моим», и он, уж конечно, не мог «предать» все эти вещи самому себе. В одном месте Ипполит опирается на греческую грамматику. В Ин 10:30 Иисус говорит: «Я и Отец – одно». По замечанию Ипполита – античный эквивалент известной точки зрения, что «все зависит от того, как это трактовать» – в греческом оригинале глагол-связка «быть» стоит во множественном числе, а не в единственном. Иисус не говорит: «Я – Отец» или «Я и Отец – единое Я», но «Я и Отец есть [во множественном числе] одно».

Еще более язвительными представляются колкие замечания Тертуллиана, который в большей степени, чем любой другой полемист того времени, не выбирал выражений, когда речь шла о том, чтобы нападать на оппонентов со всем злобным остроумием, имевшимся в его распоряжении. Он высмеивает тех, кто утверждал, в сущности, что Бог Отец «Сам Себя сделал Себе Сыном». По его словам,

Ибо одно дело – иметь, другое – быть. Например, чтобы я был мужем, мне следует иметь жену, ведь не буду же я сам себе женой. Точно так же, чтобы я был отцом, я [должен] иметь сына, ведь не буду же я сам себе сыном.

А чтобы я был сыном, я [должен] иметь отца, ведь не буду же я сам себе отцом (Против Праксея, 1 0).

Ведь если я сам буду сыном, который в то же время якобы есть отец, то я уже не имею сына, но сам являюсь сыном. А не имея сына, поскольку я сам являюсь сыном, как я буду отцом? Я ведь должен иметь сына, чтобы быть отцом. Следовательно, я не являюсь сыном, поскольку не имею отца, который делает сына [сыном] (Против Праксея, 10).

Здесь перед нами своего рода ересиологическая версия «Кому быть первым?» Эбботта и Костелло. Подобно Ипполиту, Тертуллиан также мог апеллировать к Писанию: