Одна из тридцати пяти - Ромова Елена Александровна (2015)

— Дитя, присядь, — королева вышивала, ловко работая иглой.

Начался длинный нудный разговор ни о чем. Генриетта молчала, слушая россказни своих фрейлин, изредка складывая губы в лукавую улыбку. Из претенденток болтала только Брианна. Мы с Розеттой переглядывались и время от времени приникали к чашкам с чаем.

— Ваше величество, к вам посетитель, — на входе показалась камеристка.

— Совершенно забыла, — отозвалась королева, — просто вылетело из головы, — и обращаясь к нам: — надеюсь, вас не смутит, юные леди, если сюда войдет мужчина?

Мы, естественно, наперебой кинулись заверять, что нисколько. И я бы ничуть не смутилась, если бы этим мужчиной оказался не лорд Берингер.

Он тоже не ожидал меня здесь увидеть. Сухо, коротко поздоровался с дамами.

— Райт! — королева протянула ему обе руки, которые мужчина с готовностью поцеловал. — Прости, я совершенно забыла, что мы договорились поболтать.

Сомневаюсь, что Райт когда-то в своей жизни хотел с кем-нибудь «поболтать».

— Я могу зайти в другой раз, — произнес он, бросая на меня мимолетный взгляд.

— Боюсь, в другой раз я буду слишком занята, — надула губы Генриетта, — если тебя не коробит присутствие юных леди, предлагаю обустроиться в кресле напротив. У меня к тебе есть разговор.

Райт был безразличен и предельно собран. Как никогда. Не смотря на кажущуюся непринужденность их общения, оба хладнокровно глядели в глаза друг друга.

— Я была в Листане, — королева сделала несколько глотков чая.

Райту тоже налили напиток, но мужчина был абсолютно неподвижен.

— Я знаю, ваше величество.

— И, конечно, знаешь, что я получила письмо от своей фрейлины.

— Да.

— Это письмо предназначалось тебе, — взмах тонких пальцев Генриетты, и к Берингеру поднесли поднос, на котором лежала записка.

Он взял, беспечно убрал в карман.

— Не прочтешь? — коварно осведомилась королева, явно ожидая от него другой реакции.

— Возможно.

— Она пишет тебе каждую неделю вот уже три года. Не время ли простить ее?

— Нет.

— О, Райт, не будь так жесток к своей супруге. Ты же знаешь, как мы дружили. Она нужна мне здесь. При дворе.

Фрейлины, слуги и претендентки внимательно слушали этот разговор. Я глядела на советника, лицо которого оставалось строгим, хладнокровным, сосредоточенным.

Зная его, я могла представить, как сложно ему было не послать ее величество к дьяволу. Может поэтому он молчал.

— Обещай хотя бы подумать. Она так несчастна. Три года в заточении — это слишком строго, — невзирая на жесткость слов, королева мягко улыбнулась, затем глянула на нас и спросила: — Вы ведь считаете так же, леди?

Какое унижение для мужчины обсуждать предательство его женщины. И как бы я ни недолюбливала Райта, я не смогла смолчать:

— Будь моя воля, она сидела бы там до седых волос.

Думаю, Генриетта добилась своего — в этой фразе она уловила ответы на все невысказанные вопросы, и хищно улыбнулась.

— Такая горячность присуща всем молодым женщинам, — сказала она, снисходительно наклоняя голову, — говорить, не подумав. Впрочем, не будем осуждать Джину за жестокосердие. Она слишком юна, чтобы понимать что-либо о браке. Правда, лорд Берингер?

Я взглянула на Райта, рассчитывая на его ответную поддержку, но он изрек:

— Вы, как обычно, правы, ваше величество.

— Так ты подумаешь над моими словами?

— После наших бесед, мне всегда есть о чем подумать, — многозначно произнес он.

Королева едва уловимо усмехнулась.

— Надеюсь, ты составишь мне компанию за ужином?

— Вы прекрасно знаете ответ, — улыбнулся Берингер хищно.

Мне казалось, что эти двое позабыли, что помимо них в комнате находятся люди. Они общались так, будто читали мысли друг друга.

— Печально, — улыбка королевы померкла, — я надеялась, мы обсудим последние сплетни.

Это было то еще издевательство.