Они и я - Джером Клапка Джером (2010)

Я пробовал взывать к голосу рассудка, но урезонивать Робину, когда она вбила себе что-то в голову, все равно что пытаться надеть недоуздок на норовистого жеребца-двухлетку. Купленный мной дом, обветшалая развалюха с шестью спальнями, должен был стать спасением нашей семьи. При одном упоминании о нем у Робины светлело лицо, а глаза вспыхивали восторженным огнем. Казалось, ей открылось божественное откровение. Робина пообещала стряпать на всю семью. Она будет вставать по утрам, доить корову и собирать свежие яйца. Мы станем жить своим трудом, в гармонии с природой. Скромно, но достойно. Веронике это пойдет на пользу. Высшее образование может и подождать, возвышенные идеалы куда важнее. Малышка могла бы стелить постели и вытирать пыль в комнатах. По вечерам, устроившись в гостиной с маленькой корзинкой на коленях, она станет заниматься рукоделием. Мне же предстояло развлекать всех занятными историями, пока Робина, эта добрая фея домашнего очага, хлопотливо снует по дому. Мамочка присоединится к нам, если найдет в себе силы. Мы окружим ее любовью и заботой. Быть английским фермером вовсе не просто, что бы там ни говорили. Здесь нужны особые знания. Наверное, Дику придется освоить премудрости сельского хозяйства. Робина не сказала прямо, лишь намекнула, что, возможно, даже я, вдохновленный благородным примером остальных, почувствую вкус к честному труду и выучусь наконец чему-нибудь полезному.

Робина описывала прелести деревенского быта примерно четверть часа, и в конце концов мне начало казаться, что ее и впрямь осенила блестящая мысль. У Дика только что начались каникулы. В ближайшие три месяца ему будет решительно нечем заняться, разве что «тухнуть от скуки», как он изволил выразиться. Сельский труд по крайней мере убережет его от глупостей. Вдобавок гувернантка Вероники заявила об уходе. Обычно воспитательницы не задерживаются у нас больше чем на год. Я иногда думаю, не указать ли в объявлении, что требуется «особа без стыда и совести». Всякий раз в конце года очередная гувернантка объясняет мне, что совесть не позволяет ей остаться в нашем доме. Бедняжка чувствует, что зря получает жалованье. «Дело вовсе не в девочке, – в один голос заверяют меня гувернантки, – Вероника очаровательное дитя, отнюдь не глупое». Просто, как объяснила одна немка, которой Дик преподал несколько уроков английского языка, дабы, по его выражению, «отшлифовать ее речь», Веронику «ничто не берет». Моя жена убеждена, что знания «оседают в ее голове, как песок на дне ручья». Быть может, если не баламутить ручей какое-то время, дать песку отстояться, из этого что-нибудь выйдет? Рассуждая о себе, Робина заявила, что тихая, размеренная жизнь в трудах и заботах вдали от общества легкомысленных девиц и глупых юнцов поможет ей превратиться в разумную, здравомыслящую женщину. Робина не так часто высказывала подобные пожелания, грешно было препятствовать ей.

Уговорить матушку оказалось не так-то просто. Она не желала верить, что трое ее драгоценных отпрысков способны самостоятельно вести хозяйство. Я пообещал проводить за городом два-три дня в неделю и присматривать за детьми, но это ее не убедило. Она сдалась лишь после того, как Робина торжественно поклялась послать телеграмму, если Вероника хотя бы раз кашлянет.

В понедельник мы нагрузили одноконную повозку поклажей, взяв лишь самое необходимое. Дик с Робиной поехали на велосипедах. Вероника уютно устроилась на задке повозки, на груде матрасов, подушек и одеял. Я же отправился поездом в среду вечером.

Глава 3