Они и я - Джером Клапка Джером (2010)

Корова ненадолго умолкла. Бросив взгляд в ее сторону, я заключил, что едва ли стану когда-нибудь гордиться этой скотиной. Похоже, совсем недавно она успела вываляться в грязи.

– Как я стал ее хозяином? – потребовал я ответа.

– Юная леди заходила к нам во вторник…

Наконец-то в тумане забрезжил свет.

– Порывистая девица, которая так и сыплет словами, не дожидаясь ответа?

– Глаза у нее – что надо, – одобрительно заметил юнец.

– Она задумала купить корову?

– Похоже было, она и дня не проживет без скотины, – подтвердил юноша, безбожно пренебрегая правилами фонетики.

– Была достигнута финансовая договоренность?

– Что-что было достигнуто?

– Глазастая юная леди справилась о цене коровы?

– Насколько мне известно, такие грубые подробности не обсуждались, – ответствовал юнец.

Как это похоже на Робину.

– Она хотя бы намекнула, зачем ей это животное?

– Леди дала понять, что желает свежего молока.

Предусмотрительность Робины приятно удивила меня.

– И это та самая корова?

– Я пригнал ее вчера вечером, но стучать не стал, потому что, если честно, в доме никого не было.

– А почему она мычит?

– Ну, – протянул мальчишка, – конечно, это только предположение, но, судя по ее виду, она хочет, чтобы ее подоили.

– Корова начала мычать в половине третьего, – возразил я. – Едва ли она ожидала, что ее станут доить среди ночи, верно?

– Лично я давно оставил надежду отыскать здравый смысл в поступках коров.

Было в этом юнце нечто загадочное, завораживающее. Все вокруг внезапно представилось мне фальшивым и искусственным.

Корова у изгороди смотрелась нелепо, ей следовало бы превратиться в бидон с молоком. Лес выглядел запущенным – там должны были висеть таблички «По траве не ходить» и «Курить строго воспрещается», вдобавок почему-то отсутствовали скамейки. Дом явно оказался здесь случайно. Глядя на него, хотелось спросить: «Где же улица?» Птиц кто-то выпустил из клеток. Словом, все оказалось перевернуто вверх тормашками.

– Ты и в самом деле живешь на ферме? – спросил я парнишку.

– Разумеется, – ответил тот. – За кого вы меня принимаете? За ряженого актера?

Признаться, мне это приходило в голову.

– Как тебя зовут?

– Энри. Энри Опкинс, – представился он, съедая согласные.

– Откуда ты?

– Из Лондона. Из Кэмден-Тауна. – В его устах это прозвучало «Камдан-Тан».

Хорошенькое начало сельской идиллии! Какая участь ждет наш чудный девственный уголок, если вокруг будут околачиваться такие типы, как юный Хопкинс? Он и Эдем мгновенно превратил бы в унылую городскую окраину.

– Хочешь заработать шиллинг-другой время от времени?

– Я не прочь, – признался Хопкинс. – По мне, чем чаще, тем лучше.

– Оставь свой кокни и научись говорить с беркширским акцентом. Я дам тебе полсоверена, когда ты освоишь местный выговор. Тебе нужно как следует поработать над звуками, растягивай слова. К тому же вместо «юная леди» ты должен был бы сказать: «мисси». Я хочу, чтобы меня здесь окружала подлинная атмосфера старой доброй сельской Англии. Когда ты сообщил, что владелец коровы я, тебе следовало выразиться: «Животина ваша. Ей-ей, ваша».

– Вы уверены, что так говорят в Беркшире? – недоверчиво скривился Хопкинс. – Точно уверены?

Некоторые люди подозрительны от природы.

– Возможно, настоящий беркширец выразился бы немного иначе, – признал я. – Мы, литераторы, называем это диалектом. Его можно услышать, отъехав на двенадцать миль от Лондона. В нем чувствуется деревенское простодушие, бесхитростность и наивность. Словом, то, чего не встретишь в Кэмден-Тауне.