О кошках (сборник) - Чарльз Буковски (2015)

и когда окно грохает вниз

с вальяжностью и бздехом орудья

либо гудок пыхает клаксоном как фаллос

либо носорог ревет в грезе пломбирной,

ревет как волос у тебя на руке

опуская иглу на «Комедиантов» Кабалевского[11]

а даймы принимаются дышать

и Бедная старушка Долорес Костелло[12]

скручивается на старом ролике в чулане

как леска.

я с тобой… друг луна и кот:

мы вострим ухо, глаз,

спокойны в их истории, потом

идем дальше, луна и кот

мимо

пыла старой служанки

мимо Ван Гогов и Рембрандтов

висящих как листва…

на вершину крыши, в ночи;

к континентам меткости,

к звуку что кружит мир.

***[13]

Птички, что ходят путем котов, поют внутри моей головы.

К жизни ошалев как пламя [14]

в скорбном божестве кот мой

ходит всюду

он ходит круг за кругом

с электрическим хвостом и

глазами

кнопками

он

жив и

плюшев и

пределен как древо

слива

ни он ни я не понимаем

соборов или

человека снаружи

что поливает

газон

был бы я весь мужчиной

как он весь котом —

будь такие мужчины на свете

мир мог бы

начаться

он прыгает на тахту

и ходит средь

галерей моего

восхищенья.

Я родился торговать розами на проспектах мертвецов [15]

2

ты пропустила спор котов серый

устал сбрендил бил хвостом и бесился

с черным которому не хотелось чтоб

его трогали а потом черный

погнался за серым лапнул его раз а

серый сказал яу

сбежал остановился почесал ухо

смахнул соломинку подскочил и

удрал побежденный и замышляя а

белый (другой) бежал вдоль

забора с другой стороны гонясь

за кузнечиком и тут кто-то застрелил м-ра

Кеннеди.

***[16]

Фабрики, тюрьмы, пьяные дни и ночи, больницы ослабили и растрясли меня, как мышь во рту хиппового кошака: жизнь.

Коварное добро спасенья страждущих [17]

некогда очень худой и нервный

как вечно голодный музыкант

я хорошо его кормил

и он растолстел

как техасский нефтяник и не такой уж

нервный

но все равно

странный.

сплю на кровати а проснусь

и его нос касается моего

носа и те

желтые громадные глаза

В Л И В А Ю Т С Я

в то что осталось от моей души

и тогда я скажу —

пошел, сволочь!

убери свой нос от моего

носа!

урча как паук полный

мух он отойдет

недалеко.

Вчера я сидел в ванне

а он вошел

ступая высоко

хвост мечется

а я сижу себе

курю сигару и читаю

НЬЮ-ЙОРКЕР

а он запрыгнул на край

ванны

держа равновесие на скользкой слоновой кости

выгибаясь

и я ему сказал:

сэр, вы кот а коты

воду не любят.

но он обошел по кругу к кранам

и повис черными лапами

а другая его часть была

вниз головой

нюхала воду а вода была

ГОРЯЧА и он стал ее пить

тонкий красный язык

робкий и чудесный

макался в горячую воду

и он все

принюхивался

не понимая что я тут делаю

что хорошего я в этом нашел

а потом этот толстый белый дурень

рухнул! —

мы вылетели оттуда

мокро и быстро;

кот, я, сигара и НЬЮ-ЙОРКЕР

плюясь, вопя, отхаркиваясь, промокши

и моя жена вбежала

БОЖЕ МОЙ! ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?

я заговорил сквозь распавшуюся сигару: