Кабы не радуга - Борис Херсонский (2015)

Разве только в бинокль театральный смотреть,

или в трубу подзорную, раздвижную,

разве только медный чайник на примусе разогреть

или купить по случаю машинку "Зингер" ножную.

Плюс керосин в канистре, если отключат свет.

Прикрутить фитиль, чтоб расходовать понемногу.

Плюс приличный костюм в чемоданчике на случай,

если придет ответ

на все вопросы, с которыми обращался к Господу Богу.

"Школьный двор. Как положено, во дворе…"

Школьный двор. Как положено, во дворе

ученики-мученики выстроены в каре,

что полк на плацу. С полками жить – по-полчьи выть.

Мальчики вырастут – будут шпионов ловить,

охранять границы, тюрьмы и все такое,

давать отпор врагу железной рукою,

пить горькую. Забивать косяк на пустыре.

А пока стоят в каре на школьном дворе.

Барабан отбивает морзянку: точка-точка-тире.

Выпускник-дылда идет, глядя вниз и вперед,

у него на плечах первоклассница. Маленький рот

сжат и сосредоточен, передничек с кружевами

поверх платья. Кумачовый плакат со словами

о книге – источнике знаний на серой глухой стене.

Источник знаний течет широко по нищей стране,

впадая в Каспийское море, с Волгою наравне.

Выпускник-дылда идет. Ладони его

придерживают коленки девочки. Ничего,

все скоро кончится. Сияют белые банты

и медные трубы, наяривают музыканты,

им сегодня еще успеть хоронить гэбэшного генерала,

там тоже цветов завались и народу будет немало.

А девочка держит в руке колокольчик, и он

молотит-колотит, в ушах отдается звон.

Директор в военной форме, даром что без погон.

Белые нитяные чулочки. Босоножки, из них торчат

пальчики. Девочке тоже нянчить внучат,

тянуть до пенсии, ставить подпорку

под веревку с бельем, размачивать корку

в молоке, лежать под простыней с застывшим лицом,

рядом с погибшей страной – и дело с концом.

А пока директор толкает про девятнадцатый съезд.

Колокольчик колотит-молотит. Как им не надоест?

"Родство горних сфер и горных пород…"

Родство горних сфер и горных пород

в курсе занимательного богословия за живое берет.

Охромевший архангел, крылатые бунтовщики,

археологические находки, упакованные в ящики.

Руины цивилизации – как царствие внутри нас,

павшее при восстании мощных телесных масс.

Слой жировой возрастает по мере приближения холодов.

Детей приглашают к столу – ужин готов.

Ужин дымится, блюдо стоит на столе, еда

распластана по тарелкам, размазана, как всегда,

по грязной клеенке, крошки лежат на полу.

Се человек. Стекает кровь по челу.

Се человек, потерявший себя в других существах,

сбившийся с мысли, путающийся в словах,

зовущий маму, а мать – вот она, у подножья креста,

рядом с ней ученик, в отдаленье легионеров полста.

Соскребает Художник краску с неудавшегося холста.

"До сих пор ей снится эта старуха и дом…"

До сих пор ей снится эта старуха и дом,

каким он был до ремонта: низкие потолки,

дощатый крашеный пол. Старуха ходит с трудом,

смотрит во все глаза во все уголки.

Желтым ногтем скребет по дну кастрюли, считает ножи,

ложки и вилки – дескать, воля моя.

Ишь, молодая, слова ей не скажи,

дождешься еще, будешь хозяйкой, змея!

В углу икона в киоте, в бумажных цветах и фольге.