Spqr iv. храм муз - Джон Мэддокс Робертс (2015)

– Этот сад не такой знаменитый, как в той же Антиохии, но там всегда весело. Ты пока что наслаждался только светской жизнью в высшем обществе, римлянин. Так почему теперь не отправиться со мною и не отведать низкопробных удовольствий?

– Прямо сейчас? – удивился я, глядя на полную луну. – Теперь, должно быть, уже около полуночи!

– В это время там как раз все и начинается, – возразила Гипатия.

Я никогда не принадлежал к тем людям, которые могут долго сопротивляться искушениям.

– Веди! – сказал я.

Пребывая в Риме, довольно легко забыть, что ночная жизнь имеется и в некоторых других городах. Когда римлянин впадает в такое настроение, что ему хочется немного подебоширить, он затевает вечеринку и начинает ее достаточно рано, чтобы все его гости пришли в состояние полных паралитиков еще до того, как на улице станет слишком темно, чтобы их рабы успели разнести своих хозяев по домам. В других же городах просто зажигают факелы и продолжают веселье.

«Дафна Александрийская», названная так в честь знаменитого сада развлечений в Антиохии, располагалась в греческом квартале города, в чудесной роще недалеко от Панеума. К его входу вела дорожка, с обеих сторон освещаемая горящими факелами, а по ее краям с комфортом расположились уличные торговцы-лоточники, продававшие все, что нужно для веселого вечернего времяпрепровождения. К моему изумлению, здесь требовалось надеть маски. Они были искусно изготовлены из прессованного папируса и изысканно раскрашены, чтобы соответствовать облику различных мифологических и поэтических персонажей, походя на театральные маски. Они оставляли открытыми глаза и рот. Я взял себе маску сатира; Гипатия же выбрала маску беспутной нимфы.

Потом нас заставили надеть венки. Наши шеи украсили лавром и виноградными листьями, а гетера еще и навертела на свои прекрасные черные волосы гирлянду из мирта. Я выбрал для себя богатый венец из дубовых листьев, усыпанных желудями, чтобы скрыть свою римскую стрижку. Не то чтобы я чего-то опасался, толпа здесь состояла в основном из греков и прочих чужестранцев. Египтян было мало, если они тут вообще имелись.

У входа нас приветствовал толстый малый, одетый Силеном[66]. На нем был белый хитон, в руках он нес чашу с вином, а на голове у него красовался венок из виноградных листьев со свисающими гроздьями ягод. При этом он нараспев читал стихи на грубом деревенском греческом, распространенном в Беотии[67].

Друзья, входите в сей священный храм

И с миром в сердце радости вкусите!

Воинственный Арес не помешает вам,

Да и Гефест не жалует сию обитель.

Здесь правят Дионис и Аполлон.

Вино и лира вечно здесь владыки.

И Эрос с Музами тут правят свой закон,

И радость, и веселье здесь царят вовеки.

Любой мужчина здесь – веселый пастушок,

Беспечной нимфой женщина резвится.

Оставь заботы и печаль, забудь про Рок —

Им нет здесь места. Будем веселиться!