Поздний экспресс - Волкова Дарья (2012)

   Надя вздыхает. Кажется, настроение у него за те несколько часов, что она спала, нисколько не изменилось.

   - Витенька... Меня уже начинает бесить слово "Не надо" в твоем исполнении!

   - Надя, ну правда... Отдыхай. Извини, если разбудил. Я не...

   Все с ним ясно. Еще казнит себя за свою несдержанность, грубость, жестокость. Наказывает себя. Ее до оргазма довел, еще до какого - от одного лишь воспоминания становится жарко. А сам, сам... Быстрое движение руки вниз. Вик охает, пытается отстраниться. Надя не может сдержать довольной улыбки. Хочет, определенно, хочет. Хочет, но не позволяет себе. Такой милый. Милый, смешной и безумно ее возбуждающий.

   Он позволяет расстегнуть ей еще одну пуговицу. А потом снова звучит так раздражающее ее "Не надо".

   - Это нечестно, - она пытается убрать его пальцы от последней пуговицы на рубашке. - Я голая, а ты нет!

   - Наденька, но это совсем не обязательно...

   - Вот упрямый! - ее ладонь пробирается под и так почти расстегнутую рубашку. Пальцы пробегают по гладкой теплой коже, задевают соски. Твердые. Он вздрагивает. И последняя пуговица сдается под натиском ее второй руки. Его стон, когда ее губы, а следом и язык, прикасаются к его груди, звучит окончательной капитуляцией. Окончательной и безоговорочной. Он сводит ее с ума. Она сводит его с ума. Надя сама не верит, что говорит это, но...

   - Вик, я хочу тебя...

   - Ты же уже... - неуверенно.

   - Хочу еще!

   - Хорошо.

   - Витя... Не думай, что я куплюсь на это твое "хорошо" еще раз! Я хочу тебя по-настоящему.

   - Надя, я же...

   - Внутри...

   - Черт...

   - Договорились? Вот и славно...

   Рубашка исчезает в темноте. Но, несмотря на капитуляцию, штаны и все остальное он снимает сам. И они наконец-то вместе. По-настоящему, кожа к коже, дыхание к дыханию, сердцебиение к сердцебиению. Губы уже вспухли и горят у обоих - так жадно они целуются, пальцы, особенно его - нагло, бесстыже и, тем не менее, нежно - по всему ее телу, языки переплетаются в поцелуе - убийце разума.

   - Надь, ты точно этого хочешь?..

   - Не заставляй меня просить...

   Его очередной беспомощный стон, который сводит ее с ума.

   - Вик, пожалуйста...

   - Девочка моя...

   И вот он уже почти в ней. Замер, напряженный. Его плечи, руки - все дрожит от едва сдерживаемого желания в последнем, немом вопросе.

   - Да... - стоном-выдохом ему на ухо. И он двигается вперед.

   Нестерпимо медленно, хотя ничто ему не мешает. Она гладкая, влажная, готовая его принять, более, чем готовая, истекающая от готовности. Но он не торопится, совсем. Медленно, очень медленно. Но, наконец-то, полностью в ней.

   - Не больно? - шелестит его тихий голос.

   - Вииик... А ты можешь задавать свои дурацкие вопросы и двигаться одновременно?

   - Могу, - с мучительным стоном. - Но ты мне скажи, обязательно скажи, если будет больно...

   - Двигайся, черт тебя подери! - резко обхватывая его бедрами.

   Даже железное самообладание, замешанное на страхе причинить боль любимой, может исчерпаться. Он начинает медленно, но быстро теряет себя. От того, как она прогибается под ним, как вжимается в него, как впиваются в его плечи ее ногти. И ее всхлип, такой жалобный, такой знакомый. Замер, парализованный ужасом.

   - Больно?

   - Еще раз так спросишь - укушу!

   Он вздрагивает, дыхание пресекается.

   - Кусай!

   Ее зубы с наслаждением впиваются в теплое соленое плечо. Его шипящий выдох.

   - Еще раз остановишься - укушу до крови!

   Он срывается снова. Уже не может остановиться. Но, похоже, она этого и не хочет. И это выносит ему мозг.