Почему хорошие люди совершают плохие поступки. Понимание темных сторон нашей души - Джеймс Холлис (2007)

Вспомним и то, что Мигель де Унамуно, словно вторя Достоевскому, называл «трагическим чувством жизни», признавая существование этого зияющего провала между намерением и его плодами. В классической литературе запечатлено немало примеров непрекращающегося конфликта судьбы и предназначения и зажатого между ними человеческого характера. Судьба порождает данности, в которых мы должны работать, в то время как предназначение представляет «волю богов», призыв к полнейшему воплощению наших способностей. В центре этой коллизии – человеческая чувствительность, падкая к самопревозношению (губрис[17]), склонная к наделению привилегией своего искаженного, преломленного видения (гамартия) и тем самым к решениям и выбору, которые пойдут ей же во вред. Из этого столкновения многообразных влияний возникают превратности выбора и его двусмысленные итоги. Этот парадокс подытожен словами Эдипа: «Аполлон навлек на меня эту участь, но рану получил я от своей же руки». Классическая трагедия словно говорит нам еще раз: несмотря на всю уверенность нашего Эго в каждом отдельном моменте, мы всегда знаем недостаточно, чтобы знать, что мы недостаточно знаем. Ключ же к достижению подобного смирения в том, что греки называли анагнорисис, или «признание». Из подобного уничижения Эго, как уверяли великие трагики, только смирение перед богами и благочестивая осторожность прежде любого выбора оказываются действительно надежной опорой, чтобы жить сознательной жизнью.

Вспомним и знаменитый платоновский образ пещеры, где люди представлены закованными в цепи, их лица обращены к внутренней стене. Видя, как тени танцуют на этой стене, мы делаем для себя вывод, что реальность – то, что видится в этом отражении. Философия, как утверждал Платон, с ее тщательностью умозаключений окажется тем орудием, которое разобьет цепи, освободит узников и повернет их к свету реальности. (Возможно, уже в наши дни такой шанс представился бихевиоральной психологии и психиатрии. Антипсихотик «Торазин» был назван в честь бога Тора с тем расчетом, что это лекарственное средство сможет разбить цепи безумия.) Человечество продолжает хранить надежду на освобождение от неведения, притом что Тень проникает и в наш сверхрациональный, сверхсуеверный век. Но если не забывать о том, что наша способность к самообману не ослабевает, а конфликты между намерением и результатом продолжают множиться, мы, пожалуй, и до сего дня можем считаться узниками пещеры Платона.

Невозможно более игнорировать ни силу бессознательного, ни его постоянные вмешательства в нашу жизнь. Поэтому мы обязаны подходить к вопросу о Тени с позиции глубинной психологии. Глубинной она называется потому, что основывается на уважительном отношении к динамическим силам бессознательного и работе с ними. Современная психология по большей части не идет вглубь, ограничиваясь работой с поведением, подкреплением стратегий Эго и/или оказанием медикаментозной помощи, порой с неплохим результатом. Но закоренелые проблемы нашей жизни остаются незатронутыми, поскольку эта задача – как действительно нам стать собой и жить неподдельно своей жизнью – простирается куда шире, чем многообразие наших повседневных патологий. В программе «Двенадцать шагов анонимных алкоголиков»[18] говорится об этом так: то, чему сопротивляешься, упорствует. Проблема с бессознательным в том, что оно бессознательно. Мы не знаем, что это такое, как оно работает. Желание прослеживать его проявления в наших биологических паттернах и в нашей компенсаторной сновидческой жизни стала настоятельной потребностью, притом что люди в своем большинстве просто не хотят браться за эту работу. Скрытная работа бессознательной Тени продолжается, замечают они ее или нет.

Психика как скопление центров