Королева в раковине - Ципора Кохави-Рейни (2014)

Потайной вход находится за шкафом. Мальчик подозрительно относится к подаркам от старших и к телефонным звонкам. Он следит за тем, как по ночам шкаф постоянно сдвигается с места, и старшие дети тайком прокрадываются в свои комнаты.

Артур не видит, не слышит и не знает ничего об этом вечно отодвигаемом шкафе.

Он и не подозревает, что после полуночи детки возвращаются из увеселительных заведений на Фридрихштрассе.

Фрида живет в вечном страхе ожидания. Дети посещают злачные места. Стриптиз, азартные игры, всяческие фокусники, куплетисты, распевающие скабрезные песенки и похабные куплеты, столь неподходящие для ушей молодежи из приличных семей.

– В наши дни необходимо следить за молодежью. В наши дни опасно шататься по улицам в поздние ночные часы, – намекает она главе семьи, пытаясь заставить его приглядывать за детьми. Но Артур задумчиво пропускает мимо ушей ее предостережения.

– Эта нравственная распущенность опустит мир в Преисподнюю, – не находит она слов для выражения своих чувств.

Содом и Гоморра царят в бесчисленных кабаре. Фрида возмущена откровенной обнаженностью женских тел, инцестом, сексуальной извращенностью в этих подвалах развлечений, изменами супружеских пар, развалом семейных ценностей, происходящих главным образом, в городской европейской среде. Фрида предчувствует катастрофу, а молодые ведут себя легкомысленно, снисходительно относясь к отжившему миру девятнадцатого столетия.

В воскресные дни дед в Берлине, и порядок в доме меняется. Фердинанд уступает ему место председателя детских собраний. Поднимаясь по винтовой лестнице, ведущей к любимым внукам, дед начинает петь, возвещая о своем прибытии внукам, плоти от его плоти. Оттиск с его черт проскальзывает в выражениях всех лиц, исключая Бертель. Младшая из внучек, она украдкой обращает на него взгляд своих черных глаз мышонка, моргает и отводит его от лица деда.

А он напевает куплет на берлинском сленге, намеренно искажая высокий немецкий язык, столь лелеемый их отцом:

Приди на качели, Луиза,

Покачаю тебя вверх и вниз.

Ты почувствуешь вкус парадиза,

И всего-то за грош – парадиз.

Дед напевает, а Бертель не издает ни звука, выражая молчанием свой протест.

– Пой, Бертель, почему ты такая серьезная, – дед любовно тянет ее за косички, а она подпрыгивает и сердится.

Сленг действует ей на нервы, но патриоту деду наплевать на чистоту языка. Но это же некрасиво! Дед вносит в дом этот берлинский сленг. Бумба, пританцовывая, кружась вокруг Фердинанда и Гейнца, подпевая деду, который натачивает бритву на кожаном ремне и подмигивает.

Не знаю, чего я так печален,

Мотив из детства, как жизнь, изначален…

Затем дед натягивает сетку на голову, чтобы сохранить форму прически и продолжает напевать:

Плечи твои обнимаю в ночи,

Поцелуи твои горячи.