Корабли на суше не живут - Артуро Перес-Реверте (2015)

«К повороту!» — кричу я, отключая автопилот и хватая штурвал. Моя вышколенная команда, вспоенная ромом, повитая порохом, бросается к другому борту, когда, подставив нос ветру, мы приближаемся к добыче. Я уже ощущаю запах горящих фитилей и вижу, как англичанин подставляет борт под прицел моих пушек. «Мэджик Карпет», читаю я буквы на носу, Лондон. И, проворно спустив фальшивый французский флаг, поднимаю настоящий — испанский, режу англичанина с кормы, заходя перпендикулярно его курсу, и с дистанции в пятнадцать метров даю залп, который смерчем проносится по палубе, сбивает расщепленную бизань-мачту и превращает в мелкий фарш добропорядочную пожилую краснолицую чету, ошеломленно взирающую на меня: у нее в руках книга, у него в зубах мирно попыхивающая трубка. Вероятно, оба спрашивают, какого дьявола надо от них этому надоедале. Им, бедным-несчастным, невдомек, что после шестичасовой погони я только что отправил обоих на дно морское.

2000

Чести себе не снискав…

Ну, вот он. 45 000 беспредельно уверенных в себе тонн водоизмещения отправляются в свое первое плавание. Он непотопляем — или, по крайней мере, в этом уверили пароходные агенты две тысячи пассажиров, взошедших на борт. Он безопасен, как танцплощадка, хороший ресторан или отель класса «люкс» на твердой земле. Может быть, поэтому в команде «Титаника» предпочтение отдано поварам, официантам и метрдотелям, а не поднаторевшим в своем деле морякам. Это была плавучая резиденция, стремительная и неуязвимая, а поведение капитана, как и на всех судах такого типа, больше подобало директору какого-нибудь санатория для миллионеров, чем судоводителю в открытом море.

В трагедии этого несчастного судна не было ни героизма, ни величия, ни доброты, ни благородства. Зато в немыслимом изобилии представлены были спесь, глупость и некомпетентность. Кто-то заметил, что бедолаги-оркестранты должны были бы не захлебываться на палубе, продолжая исполнять «Ближе, Господь, к Тебе»[30] или нечто подобное, а рассесться по спасательным шлюпкам, чтобы приблизиться к Господу по иному, менее неудобному случаю. С другой стороны, эвакуация с гибнущего судна была организована из рук вон скверно, а вернее — не организована вовсе. Капитан Эдвард Дж. Смит в ту ночь, 14 апреля 1912 года, вел себя скорее как управляющий отелем, а не как моряк с 34-летним стажем: он принимал у себя на борту президента судостроительной компании и владельца верфи, где строили «Титаник», и потому лишь через двадцать пять минут приказал радисту подать первый сигнал SOS.

И позднее для сотен пассажиров, которые барахтались в ледяной воде, эти двадцать пять минут стали роковой чертой между жизнью и смертью. Вдобавок, чтобы не вызвать панику, капитан Смит не сразу отдал приказ покинуть судно, а когда все же отдал, то столь нерешительно, что многие пассажиры не сумели осознать всю степень опасности и неторопливо собирались на палубах, меж тем как внизу, в машинном отделении, кочегары уже тонули как крысы.