Доктор Солт покидает город - Пристли Джон Бойнтон (1994)

— Почему вы не хотите понять, что я не полицейский, не судья и не присяжный? Я врач. И что я хочу сделать сейчас, Доннингтон, так это снять вас со сковороды, на которой вы медленно поджариваетесь с двенадцатого сентября. Есть только одна причина, по которой вас устраивала версия полиции, будто ваш сын убил свою девушку. По той же причине вы признали себя виновным в убийстве, когда я оспорил версию полиции. Вы защищаете последнего близкого человека — вашу дочь Эрику. Это она убила Норин Уилкс.

Мэгги услышала свой возглас среди прочих удивленных и испуганных голосов. Сэр Арнольд ничего не сказал, он только схватился руками за голову.

— Вам нет необходимости говорить об этом, Доннингтон, — сказал ему Солт. — А выслушать меня все же придется. Да, это вы спрятали тело, после того как домой прибежал ваш сын и рассказал о случившемся. Но убила Эрика. У нее помутился разум на почве ревности. Она задушила Норин и изуродовала ее тело. Ведь Эрика была близка со своим родным братом, Доннингтон. Чтобы скрыть эту кровосмесительную связь, она публично изображала из себя лесбиянку. Так, Джилл?

— Я бы даже сказала, что она слишком выставляла это напоказ.

— Это ерунда, — отрезал Солт. — Прошлой ночью она была в отеле «Беверли-Астория» в номере у мужчины.

— А, номер восемьсот шесть, — вырвалось у Мэгги.

— Той ночью, двенадцатого сентября, она застала своего брата с Норин, — продолжал Солт. — Она следила за ними, каким-то образом отделалась от Дерека, видимо, сказала, что вы его ищете, и затеяла дикую ссору с Норин.

— У нее было помрачение рассудка, Солт. — Сэр Арнольд старался говорить громко, но голос его садился. — Она не помнит, как сделала это. Она думала, что ей все приснилось. А когда Дерек понял, что произошло, он застрелился. Что мне оставалось делать? Я сам хотел бы умереть, чтобы избавиться от всего этого.

— Не думаю, что ваши действия были правильными, — вежливо заметил Солт. — В том числе и для Эрики, в чем мы убедились сегодня. Кроме того, вряд ли можно быть уверенным в том, что у нее не наступит новое помутнение рассудка.

— Знаю, знаю. Но что вы намерены теперь предпринять, Солт?

— Я снял вас со сковороды. Ни полиции, ни суда, ни скандала не будет. Но вы обязаны выполнить два условия, умерив свою гордыню.

— Я вас слушаю.

— Первое — Эрика. Она так же больна, как если бы у нее был тиф. Но если ее можно вылечить — а я хотел бы на это надеяться, — то вот вам адрес врача, который способен это сделать. — Солт протянул Доннингтону вырванную из записной книжки страницу с нацарапанным на ней адресом и фамилией.

— Отправьте свою дочь к нему, как только она выйдет из больницы. У этого доктора частная клиника для душевнобольных. Но не оставляйте ее там совсем одну, почаще встречайтесь с ней. И это подводит нас ко второму моему условию. — Он отвел глаза от сэра Арнольда и продолжил: — Всю эту неделю меня убеждали, что, если вы расстанетесь с Бекденом, город рассыплется на кусочки. Очень хорошо, пусть так. Тогда, возможно, из этих кусочков сложится другой, обновленный Бекден. Прекратите править здесь по своему усмотрению. В этом городе слишком много сэра Арнольда Доннингтона. Это плохо и для города, и для вас. Вот мое второе условие. Перестаньте быть Большим Боссом Бекдена.

— Ну уж этого вы от меня не дождетесь, — холодно произнес Доннингтон, поднимаясь из кресла. — Вы слишком много о себе воображаете, Солт.

Солт, взревев от гнева, вновь втолкнул сэра Арнольда в кресло.