Срочно нужен гробовщик (Сборник) - Аллингем (Аллингхэм), Марджери (Марджори), Сэйерс Дороти Ли, Тэй Джозефина. (1992)

— Я бы не сказал, что было так поздно, — продолжал он. — Хотя кто его знает. У нас был Мейджере, если вы помните, первый раз за тридцать лет. Мы долго вспоминали дорогую покойницу. И Мейджере вдруг забылся тяжелым сном, можно сказать, впал в ступор, бедняга. — Гробовщик замолчал, его маленькие глазки обшарили лицо Кампьена — не потеплело ли оно. Ничего не обнаружив, он двинулся дальше. — Вы помните, мистер Кампьен, я вам сказал в ту ночь, что у меня получилась осечка с гробом?

— По-моему, вы хотели навязать его мне?

— Навязать? Вам? Это я пошутил. Мы взяли гроб из подвала, чтобы не случился конфуз с покойником на Лансбери-террас. Роули напомнил мне, что у нас есть готовый гроб, запертый на замок через дорогу. «Но перед тем как его взять, — сказал я сыну, — заглянем к мистеру Уайлду, у нас еще есть время, отнесем то, что я ему обещал».

Опять воцарилась пустая пауза: Кампьен слушал внимательно, но лицо его не выражало никаких эмоций. Джес перешел на более доверительные интонации.

— Вы, мистер Кампьен, как и я, человек широких взглядов. И вы меня поймете, я знаю. Бедняга Уайлд был большой аккуратист. Неряшество его раздражало. У него над аптекой была комната, выходившая на улицу. А шторы на окнах были хуже половой тряпки. Я иной раз подсмеивался над ним. Ну вот… — Он понизил голос.

— В нашем похоронном деле мы употребляем, как вы, вероятно, знаете, хлопчатобумажную ткань очень хорошего качества. Короче говоря, я обещал ему несколько ярдов — чтобы фасад у него выглядел прилично. В конце концов, для гробовщика не безразлично, как выглядит его улица. Я отнес ткань ночью, чтобы никто из соседей не позавидовал. А когда отправляли тело в морг, увидел, что Уайлд не успел повесить шторы, и унес ткань домой. Я могу сию минуту показать ее вам. Она в мастерской. Теперь вы знаете, что мы делали на улице в два часа ночи.

Он закончил эту явную ложь чуть ли не с упоением и откинулся на стуле, весьма довольный собой.

— Да-а, — произнес Кампьен, и нельзя было понять, этим «да» он принимает рассказ или отвергает его. — Я хотел спросить у вас еще одну вещь. Почему вы первым делом решили позвать на помощь меня?

Мистер Пузо окаменел. У него в глазах явственно читалась тревога. Кровь схлынула со всегда розового лица, оно стало белым как полотно, маленький рот ощерился, очевидно в знак протеста. Гробовщик был явно смущен, если не испуган, — таким Кампьен видел его впервые.

— Я, сэр? Я звал вас на помощь? — заговорил он дискантом.

— Это какое-то недоразумение. Я ничего подобного не делал. Это не значит, что мы, я и мой мальчик, не рады знакомству с вами. Мы очень даже горды. Но посылать за вами, сэр… Господи спаси помилуй! Да как бы я смел? Даже если бы у меня была причина, я просто не мог бы себе этого позволить. — Он замолчал, его крепкая рука на красно-белой скатерти заметно дрожала. — Я мог написать письмо моему родственнику — ведь мое имя стали поминать в газетах, — продолжал он. — Но если он прочитал в моих строках нечто большее, то он гораздо глупее, чем я о нем думаю. Я рад видеть вас у себя, мистер Кампьен, потому что в моих интересах все это прояснить. Но я не звал вас на помощь, сэр, нет, не звал.

Кампьен опять зашел в тупик. Он понимал нежелание мистера Пузо признаться в этом опрометчивом шаге, но что его так напугало, этого Кампьен уразуметь не мог.

— Я понимаю, что полицейские расследования не очень-то способствуют роду вашей деятельности, — осторожно начал он.

— Такая огласка скорее навредит, чем поможет. Вам также известно, что мисс Руфь Палинод играла на скачках, по мелочи конечно, ставя не больше одного-двух шиллингов. Но согласитесь, всего этого недостаточно, чтобы призывать на помощь меня.

Мистер Пузо высморкался в большой белый платок, как видно, затем, чтобы выиграть время.