Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

Этого Сашка больше всего опасался, из подтишка сомнут его, опустят, а жить после этого он не сможет: сам себе вены вскроет, или в запретку (запретная зона, где часовой имеет право стрелять) кинется, и часовой расстреляет его из автомата. Но другой, более суровый, внутренний голос направлял его мысли в другое русло: «Ночью всех гадов переколю, как кроликов, никто и пикнуть не успеет, а там пусть мне за них зеленкой лоб намажут (расстрелять)».

Но видимо жизнь по-иному распорядилась на этот раз: Саньке стало спокойнее на душе, но интуиция подсказывала ему, что это только начало. Впереди еще четыре с половиной года. Как все ляжет? «Поживем, увидим!» И он пошел прогуляться на воздух.

Да, Сашке Воробьеву действительно повезло. До вора в законе Дрона дошли слухи, что кто-то из этапников избил братву в шестнадцатом отряде. Первая мысль пришла в голову: «Наказать борзого бойца, чтобы другим неповадно было оборотку пацанам давать». Но когда он узнал подробности, что хотели его ободрать, как липку и били — то в принципе человек десять, и выстоял парняга. Потом еще прикалывался, когда менты его уводили, но пацанов не сдал, увел разговор в другую сторону. Тогда Дрон решил сначала держать спрос с Рыжкова.

Дронов был в курсе, как Пархатый держал в кулаке отряд, в этом отношении к нему было много претензий. Особенно напрягали вора слухи о том, как опускали кого-нибудь из провинившихся заключенных. Братва из числа зоновских авторитетов открыто заявляла, что Пархатый открыто беспредельничает. На предстоящей сходке Дрон, конечно выслушает всех, и примет справедливое решение.

Он считал, что массу мужиков нужно держать в порядке, а за блатными иметь глаз да глаз, чтобы между ними не было заварушек. Умные мужички тоже могут подбивать своих против блатных, а буфером между ними должен быть авторитет, которого обязаны слушать и те и другие. Возникнет, к примеру, стихийное волнение у мужиков против блатных этой зоны, которое потом ни менты, ни авторитеты остановить не смогут. Менты всех пацанов пересажают, по разным зонам и перифериям раскидают, с главного приглядывающего за зоной будет спрос, не смог вор, поставленный сверху овладеть ситуацией.

«Конечно ментам на руку, когда в зоне спокойно, у них совершенно другая политика: лучше плодить активистов, и с их помощью содержать зону в порядке, чем дать волю мне вору и разрешить управлять по-своему. Мы с хозяином, что два медведя в одной берлоге не уживемся. С Пархатым и ему подобными, если они окажутся виновными в беспределе, я жестко разберусь, а насчет пацана надо поручить Равилю, чтобы первую поддержку ему оказал, да приобщил к делам пацанским — это пока, а там будет видно» — размышлял Дрон.

Вор подошел к двери и постучал, в коридоре изолятора послышались шаги подошедшего, открылся смотровой глазок.

— Командир, после отбоя приведи ко мне Пархатого из второй хаты, базар есть.

Открылась кормушка в двери, и показалось лицо дежурного прапорщика:

— Дрон, я смену сейчас сдаю, передам Генке «Крокодилу», чтобы он к тебе его привел.

Крокодилом он называл своего друга прапорщика, с другой смены.

— «Кузя», как делишки? — поинтересовался Дрон.

— Да ничего, нормально, — замялся прапорщик Кузнецов.

— Как у тебя с ловэшками дела обстоят, может подкинуть?

— Да не откажусь, поиздержался капитально.

— Короче, дай знать Равилю, он в четвертой хате сидит, пусть его пацаны с отряда мне хавки (еда) и курехи подкинут, да еще баул (вещевой мешок) зарядят, братву в карцере подкормить надо, скажешь от меня, они же тебя и филками (деньги) подогреют.

Видимо кто-то из обслуживающего персонала приближался по коридору, прапорщик захлопнул кормушку и строго произнес:

— Библиотека после пяти вечера будет, а пока читай газеты.