Путь Чёрной молнии - Теущаков Александр Александрович

— Все, заметано, отныне ты с нами, а значит, ты будешь посвящен в более серьезные дела нашей братвы. Слушайте сюда, расклад такой: в десятом отряде прибурела семья Сибирского, им неоднократно спускались предьявы. В наших кругах стали замечать, как они откусывают куски от общакового пирога, нам — авторитетным пацанам зоны один человечек, приближенный к той семье, цинканул (дал знать, предупредил), что они кроят от общака. Вот и поступило оттуда цэу (ценное указание), — Равиль кивнул головой в сторону изолятора, — чтобы наказать шакалов.

— Да прессануть козлов, щас братву соберем, кое-кто из Пархатовских тоже пойдет, — воодушевился Глазун.

— Думай, чё говоришь, — одернул его Равиль, — все нужно сделать без кипиша (шум), ты чё, на воле находишься, чтобы полрайона на битву поднимать, сразу на кичу всех упрячут, а там и групповуху (преступление совершенное группой лиц) могут пришить. Слышал я, по-другому можно им мозги вправить. Мне нужны три надежных человека. Равиль обвел взглядом всех троих. Дураку понятно, что это они: Глазун, Зеля и Воробей.

— Про куклуксклановцев что-нибудь слышали? — спросил Равиль.

— Да, это ненавистники негров и коммунистов, есть такое общество тайное в Америке, — сказал Сашка.

— А колпаки на их головах, вам, о чем нибудь говорят? — продолжал спрашивать Равиль.

— Острые колпаки из белой ткани, с прорезями для глаз, — опять подсказал Воробей.

— В цвет! — повеселел Равиль, — молодец Санек. Короче, расклад такой: ночью, а лучше под утро, когда все спят, втроем, напялите колпаки на головы, и зайдете в холл десятого отряда. Ты! — Равиль ткнул пальцем в Глазуна, — подставишь к горлу ночного дежурного нож и прикажешь ему молчать. Вы двое, — он показал на Зелю и Воробья, — проходите на цирлах (на цыпочках) в левую секцию, в правый угол. Там четыре спальных места на первом ярусе. Возьмете два шприца, наполненные серной кислотой и обрызгаете всю робу, какая только там найдется. Даю гарантию: через час- два от этой робы одни лохмотья останутся. Ну, а потом мое дело, как Сибирским «хрен к носу» подвести.

— Идеально, — произнес Зеля.

— У — ух! — Потер руки Глазун.

— Ну, а ты что скажешь? — обратился Равиль к Сашке.

— Я считаю, что нужно открыто предъявлять им, все равно разборки потом будут, не лучше ли сразу вынести все это на сходку.

— Ты чё Санек, да им уже сколько раз говорили, тем более за них сам Дрон взялся, надо же кому-то Сибирских приопустить, вот мы и сделаем это, — горячо настаивал Равиль.

— Ну, раз так — добро. Я впервые в зоне буду в подобном мероприятии участвовать, — спокойно сказал Сашка, — меня здесь волнует одно, чтобы дневальный шум не поднял.

— Да я ему наглушняк пасть заткну, — вставил Глазун.

Равиль поддержал Сашку:

— Правильно — правильно, если он поднимет шум, сразу рвите когти. При любом раскладе, сваливайте в уличный сартир, бросаете нож в дыру, да подальше с глаз. Наволочки принесете в отряд, я их потом закуркую (спрятать).

На следующий день, ближе к утру, когда вся зона крепко спала, трое заключенных вышли украдкой из отряда. Они не боялись быть задержанными нарядом контролеров, потому — что туалеты находились на улице, и ночами многие ходили справлять нужду. Надели на головы колпаки, и тихонько прошли в холл десятого отряда, расположенного на противоположной стороне того же барака.